Речь линейна а язык

Соотношение понятий «язык» и «речь»

Культура речи. ЮШ

Тема 3

Соотношение понятий «язык» и «речь»

Признаки языка и признаки речи

В курсе «Русский язык и культура речи» изучаются нормы современного русского литературного языка и рассматривается понятие «культура речи» во всех ее аспектах. Поэтому, прежде чем перейти к изучению материала курса, необходимо выяснить, как соотносятся понятия «язык» и «речь», а также получить хотя бы общие представления об устройстве языковой системы.

В обыденном или поэтическом языке (не терминологическом) слова язык и речь нередко выступают как синонимы. Например, когда Анна Ахматова пишет: «И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово» – слова русская речь и русское слово обозначают то же, что и «русский язык». Иногда и в лингвистике их используют синонимично, например, принято говорить «язык Пушкина», «язык Лермонтова». Однако язык Пушкина отличается от языка Лермонтова. В данном употреблении имеется в виду стиль, манера писать. Такое употребление и заставляет людей отождествлять эти понятия.

В научном обиходе принято противопоставлять эти понятия. Но это противопоставление существовало не всегда. Первый, кто отметил разницу между языком и речью, был немецкий лингвист и философ Вильгельм фон Гумбольдт (1767 – 1835; современник А.С. Пушкина). Во введении к труду «О различии строения человеческих языков и его влиянии на развитие человеческого рода» Гумбольдт отметил: «Язык народа и речь в устах народа не одно и то же». Но чем различаются язык и речь, языковед специально не объяснил. Это противопоставление разработал Фердинанд де Соссюр (швейцарский лингвист) в своем труде «Курс общей лингвистики», опубликованном его учениками в 1916 году.

Язык – это идеальная, абстрактная система знаков (некий шифр, код), которая служит для общения в определенном коллективе. А речь – это и есть само общение, это процесс и результат использования языка человеком (так как речь – это, с одной стороны, процесс, языковая деятельность, а с другой стороны, это результат – сам текст). Язык – инструмент, средство, орудие общения, а речь – это создаваемый с помощью этого инструмента, орудия вид общения. Язык и речь находятся в отношениях диалектического единства, т.е. это противопоставленные, но взаимообусловленные сущности, категории. Для научного анализа их можно развести, но разъединить их нельзя.

Лингвистами определен ряд соотношений, по которым можно противопоставить язык и речь:

1. Язык социален, а речь индивидуальна (т.к. язык навязан человеку обществом, а речь зависит от говорящего и ситуации общения).

2. Язык идеален (т.е. существует в сознании человека; его нельзя потрогать или услышать, он хранится в нашей памяти в виде информационного банка). Речь материальна(т.е. чувственно воспринимаема).

3. Язык отвлечен от физических параметров. Информация измеряется в байтах, но нельзя измерить законы грамматики. Так же, как нельзя оценить язык. И. Тургенев говорил: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу». Но для китайца велик китайский язык, для англичанина – английский. Речь имеет физические параметры – пространственно-временные: у нее есть начало и конец, она бывает быстрой и медленной, громкой и тихой. Следовательно, ее можно оценить – плохая она или хорошая.

4. Язык абстрактен (это значит, что его единицы отвлечены от конкретной ситуации, т.е. применимы в любой ситуации, соответствующей их языковому значению). Речь конкретна, привязана к ситуации, смысл речи можно понять в полной мере, если знаешь ситуацию (кто говорит, кому говорит, в связи с чем говорит). В языке у слова дом есть значение «дом – жилое здание, строение». В речи это значение конкретизируется, например, «Дом на набережной». Или «Я иду домой». В языке «дом, домой» – одна единица, а в речи у слова дом разные референты.

5. Язык потенциален, он представляет собой систему возможностей. Не все из этих возможностей становятся фактом речи. Речь реальна. Речью становится только то, что прозвучало, но не факт, что это нормативно. И.С. Тургенев употребил «пиша эту книгу…». Так по-русски сказать можно, язык допускает, но это не норма речи. У языка возможностей больше, чем мы используем, – возможности многократно превышают потребности.

6. Язык воспроизводим, т.е. мы используем те языковые единицы, которые есть в системе языка. Никаких небывалых звуков, морфем мы не можем употреблять. Даже если придумываем новое, то используем знакомый инвентарь. Речь неповторима, можно повторять одно и то же, например, «Как хорошо!», но всякий раз это будет сказано по разному поводу и будет наполняться разным смыслом. Даже книги мы перечитываем, и они отрываются нам все с новых и новых сторон.

7. Язык стабилен, а речь динамична, активна, подвижна.

8. Язык имеет уровневую организацию, а речь линейна.

Таким образом, в строгом употреблении слово «язык» чаще толкуется как система, структура, а слово «речь» как «деятельность». Человеческий язык – самое совершенное средство, инструмент общения, с помощью языка люди могут обмениваться любой информацией. А речь – это само общение, результат использования языка.

Источник

Язык и речь

Одним из важнейших факторов определения понятия «язык» в лингвистике является противопоставление его понятию «речь». Указанные понятия долгое время не различались, поскольку речь как реализация языка – единственное его проявление, будь это речь устная, письменная или внутренняя. Наиболее остро необходимость развести данные понятия возникла после того, как в работах В. фон Гумбольдта был дан ряд взаимоисключающих определений понятия «язык», что очевидно противоречило одному из законов логики – закону исключения третьего (tertium non datur), согласно которому один и тот же предмет не может определяться одновременно как нечто и как нечто противоположное.

Разграничение языка и речи лежит в основе теории Ф.де Соссюра, однако это разграничение довольно специфично. Ф.де Соссюр считал, что язык и речь являются противопоставленными составляющими речевой деятельности, причём язык понимался как упорядоченная составляющая, а речь – как всё, что есть в речевой деятельности, кроме языка. Если учесть, что упорядоченная форма языка – литературный язык, то такое понимание языка ведёт к неоправданному сужению объекта изучения языкознания до литературного языка и подмене во многих случаях понятий «язык» и «литературный язык». В результате языкознание во многом изучает своё собственное творение, поскольку разработка норм литературного языка – одна из задач всё того же языкознания.

Другой ученый – Лев Владимирович Щерба считал речь также составляющей речевой деятельности, противопоставленной языковой системе, но не как совокупность отступлений от языковой системы, а как совокупность всего сказанного на данном языке, то есть текстов, материальную реализацию языка.

Простое суммирование представлений о различиях языка и речи привело к появлению во многом некорректного ряда противопоставлений, где смешиваются «речь» по Ф.де Соссюру и «речь» по Л.В. Щербе:

1) язык идеален – речь материальна;

2) язык статичен – речь динамична;

3) язык иерархичен – речь линейна;

4) язык социален – речь индивидуальна;

5) язык системен – речь асистемна;

6) язык не зависит от ситуации – речь обусловлена ситуацией.

Если исходить из того, что речь – это материальная реализация языка, продукт его использования в речевой деятельности, то речь настолько же социальна, как и язык, поскольку без участия как минимум двух членов общества передача информации невозможна, а язык настолько же индивидуален, как и речь, поскольку язык – часть именно индивидуального сознания (язык можно считать мёртвым с тех пор, как умрет последний человек, думающий на данном языке).

Кроме того, язык так же линеен, поскольку включает в себя единицы, представляющие собой последовательности более мелких единиц (морфема – последовательность фонем, лексема – последовательность морфем, словосочетание, предложение – последовательности слов), а речь так же иерархична, поскольку представляет собой реализацию иерархически организованной системы (высказывание в этой иерархии выше, чем словосочетание; словосочетание – выше, чем слово; слово – выше, чем алломорф (речевая реализация морфемы); алломорф – выше, чем звук).

Язык так же зависит от ситуации, как и речь, поскольку даже литературный язык включает в себя ситуативно обусловленные подсистемы-стили, каждый из которых представляет собой относительно самостоятельный язык; если же речь будет лишь ситуативно обусловлена и лишена в основной своей части необусловленных элементов, мы не сможем понимать друг друга.

Противопоставление же языка как системы речи как асистемному образованию в таком случае вообще лишается смысла, так как реализация системы по определению не может быть асистемна.

В современном русском языкознании принято понимать речь как материальную реализацию языка, поэтому противопоставления, исходящие из концепции Ф.де Соссюра, следует принимать с учетом его понимания речи.

Дата добавления: 2014-12-26 ; просмотров: 1910 ; ЗАКАЗАТЬ НАПИСАНИЕ РАБОТЫ

Источник

Лингвистический энциклопедический словарь

конкретное говорение, протекающее во времени и облечённое в звуковую (включая внутреннее проговаривание) или письменную форму. Под речью понимают как сам процесс говорения (речевую деятельность), так и его результат (речевые произведения, фиксиру­е­мые памятью или письмом).

Характеристика речи обычно даётся через противопоставление её языку (коду), понима­е­мо­му как система объективно существующих, социально закреплённых знаков, соотносящих понятийное содер­жа­ние и типовое звучание, а также как система правил их употребления и сочетаемости. Речь и язык (код) образуют единый феномен челове­че­ско­го языка и каждо­го конкретного языка, взятого в опреде­лён­ном его состоянии. Речь есть воплощение, реализация языка (кода), который обнаруживает себя в речи и только через неё выполняет своё коммуникативное назначение. Если язык — это орудие (средство) общения, то речь есть производимый этим орудием вид общения; она создаётся «прило­же­ни­ем „старого“ языка к новой действительности» (В. Скаличка). Речь вводит язык в контекст употреб­ле­ния (см. Прагматика). Речь конкретна и неповторима в противо­по­лож­ность абстрактности и воспро­из­во­ди­мо­сти языка; она актуальна, язык же потенциален; будучи событием, действием, речь развёр­ты­ва­ет­ся во времени и реализу­ет­ся в пространстве, язык же (код) отвлечен от этих параметров мира; речь бесконечна, система языка конечна; речь материальна, она состоит из артикулируемых знаков, воспри­ни­ма­е­мых чувствами (слухом, также зрением, осязанием), язык (система языка) включает в себя абстрактные аналоги единиц речи, образуемые их различи­тель­ны­ми и общими (интегральными) признаками; иначе говоря, речь субстанциональна, а язык формален; речь активна и динамична, система языка в большей мере пассивна и статична; речь подвижна, язык относительно стабилен; речь линейна, язык же имеет уровневую организацию (см. Уровни языка), речь стремится к объединению слов в речевом потоке, задача языка — сохранить их раздельность; речь есть после­до­ва­тель­ность слов, язык вносит в неё иерархические отношения; речь субъективна, являясь видом свободной творческой деятельности индивида, язык — достояние пользующегося им общества, он объективен по отношению к говорящим; речь произвольна, язык обязателен (императивен); речь отражает опыт индивидуума, язык же в системе выражаемых им значений фиксирует опыт коллектива, «картину мира» говорящего на нём народа; речь преднамеренна и обращена к определённой цели, в отличие от нецеле­на­прав­лен­но­сти языка; речь контекстно и ситуативно обусловлена, язык незави­сим от обстановки общения; речь вариативна, язык же (если отвлечься от проблемы диалектов) в каждый период своего существования инвариантен; речь допускает элементы случайного и неупорядоченного, в отличие от языка, образу­е­мо­го регуляр­ны­ми чертами своих единиц и отношений между ними; речь отнесена к объектам действи­тель­но­сти и может рассма­три­вать­ся с точки зрения своей истинности или ложности, к языку истин­но­стная оценка неприменима. За перечисленными различиями языка и речи, играющими в разных концеп­ци­ях бо́льшую или меньшую роль, иногда видят противо­по­став­ле­ние сущности и явления, общего и частного.

Речь обладает также свойствами, не противопоставляемыми непосредственно отдель­но взятым чертам языка и относящимися к способу протекания речевой деятельности. Процесс речи характе­ри­зу­ет­ся определённым темпом, продолжительностью, тембро­вы­ми особен­но­стя­ми, степенью громкости, артикуляционной чёткости, акцентом и т. п. Речь может быть охарак­те­ри­зо­ва­на через указание на психологическое состояние говорящего, его коммуни­ка­тив­ную задачу, отношение к собеседнику, искрен­ность, по признакам своей формальной и смысловой структуры. К речи применимы эстети­че­ские (стилистические) и этические (нормативные) оценки. Индивидуальный харак­тер — важнейший признак речи. «Каждый индивид употребляет язык для выражения именно своей неповторимой само­быт­но­сти» (В. фон Гумбольдт); язык же, по Гумбольдту, «есть средство преобразования субъективного в объективное». Субъективность речи прояв­ля­ет­ся в том, что речь имеет автора, передающего в ней свои мысли и чувства, для выражения которых он выбирает слова и структуры предложений; он относит языковые номинации к определённым объектам действи­тель­но­сти, придавая им речевое значение. Говорящий (или пишущий) отдаёт предпочтение тому или иному стилю общения и сообщения (фамиль­яр­но­му, официальному, почтительному, пренебре­жи­тель­но­му, прямому, косвенному и т. п.), исполь­зу­ет высказывание с нужным для своих целей коммуникативным заданием. «Только в речи индивида язык достигает своей оконча­тель­ной определённости» (Гумбольдт). Речевое поведение составляет суще­ствен­ную характе­ри­сти­ку личности.

Разные типы речи (см. Функциональный стиль) обладают неодинаковой степенью субъектив­но­сти. Э. Бенвенист противо­по­став­лял дискурс (франц. discours ) — речь, «присваиваемую говорящим» (различ­ные жанры устного общения, дневники, письма, мемуары и пр.), истори­че­ско­му повествованию (франц. récit ). Дискурс отличается от объективного повествования рядом грамматических черт (системой времён, место­име­ний и др.), а также коммуникативными установками. В расши­ри­тель­ном смысле термин «дискурс» используется для обозначения разных видов речи и речевых произведений (например, прескриптивный, практический, ораторский дискурс), связность и осмысле­ние которых воссоздаётся с учётом всей совокуп­но­сти не собственно языковых факторов.

Речь тесно связана с мышлением (см. Язык и мышление). Некоторые учёные говорят о речевом мышле­нии и этапах речемыслительного процесса (С. Д. Кацнельсон). Мышление, как и выражающая его речь, различается по степени объективности. Наиболее общим является противо­по­став­ле­ние теоре­ти­че­ско­го (объективного) и практи­че­ско­го (субъектив­но­го) мышле­ния (разума, рассудка). Соот­вет­ствен­но разли­ча­ют­ся два вида речи — теорети­че­ское и практи­че­ское рассуждение. Цель первого — установление истины. Оно следует логическим законам, непреложным и независимым от субъекта. Задача второго — принятие решения или предписание, т. е. выбор из ряда альтернатив, обусловленный субъективными оценками и интересами. Каждый из этих видов речи обладает особыми признаками (принципами установления связности, допустимостью и характером противоречий, особенностями синтакси­са, модальностями и др.). В иной плоскости противо­по­став­ля­ют­ся практическая (обыденная, бытовая) и поэтическая речь. Оба вида речи субъективны, но поэтическая речь, в отличие от практи­че­ской, допускает отчуждение от автора и придаёт субъективному содержанию общечеловеческую значимость. В то же время соединение поэтической речи с личным опытом и психикой воспри­ни­ма­ю­ще­го обеспечивает ей (в отличие от практической речи) множе­ствен­ность интерпретаций.

Речь используется в разных социальных сферах и выполняет разные функции (см. Функции языка). Варьируясь, она приспосабливается к задачам и условиям своего функцио­ни­ро­ва­ния; явления речи типизируются, образуя относительно самостоятельные систе­мы — функцио­наль­ные и индивидуальные стили, которые характеризуются и модифи­ка­ци­я­ми самой системы (его лексики и в меньшей степени грамматики), и такими речевыми особен­но­стя­ми, как длина предложений, набор коммуникативных целей, степень смысловой полноты речи, её информативность, спонтанность или обработанность, степень клиши­ро­ва­ния, исполь­зо­ва­ние образных средств, допустимость разных интерпретаций и косвенных смыслов и т. п. В индиви­ду­аль­ных отклонениях речи заложены истоки языковых изменений. Язык творит речь и в то же время сам творится в речь. «Язык одновременно и орудие и продукт речи» (Ф. де Соссюр). Возможности варьирования речи, однако, не беспредельны. Речь должна быть понята адресатом, причём ключом к восприятию речи служит общий для собеседников, надиндиви­ду­аль­ный язык, а также наличие общих фоновых знаний и владение правилами вывода косвенных смыслов. В известной степени «интересы понимания и говорения прямо противо­по­лож­ны» (Л. В. Щерба). Поэто­му в ходе речевой коммуникации «язык выступает в качестве необхо­ди­мо­го предела свободы» (Э. Косерю).

При помощи речи происходит общение между людьми, следующее опреде­лён­ным социаль­ным конвен­ци­ям. Общение создаёт коммуникативный контекст, в котором реализу­ют­ся речевые акты. В речевом общении может быть выделен ряд аспектов, соответ­ству­ю­щих постав­лен­ной говорящими задаче: информативный, прескриптивный (воздей­ствие на адресата), экспрессивный (выражение эмоций, оценок), межличностный (регулирование отношений между собеседниками), игровой (апелля­ция к эстетическому восприятию, воображению, чувству юмора) и др. Эти аспекты, часто сопри­сут­ству­ю­щие в речи, могут обособляться, создавая само­сто­я­тель­ные формы обще­ния — речевые жанры, «языко­вые игры» (Л. Витгенштейн), различные не только по целям, но и по распре­де­ле­нию ролей и коммуни­ка­тив­ных интересов собеседников, речевой тактике, условиям успешности, предпочти­тель­ным синтакси­че­ским структурам, принципам установления связности реплик и др.

Речь как один из видов социальной активности человека переплетается с другими формами деятель­но­сти, в т. ч. трудовой, в процессе осуществления которой она и возникла. Речь полифункциональна и с этой точки зрения исследуется прагматикой. Подход к речи как форме деятельности (см. Речевая деятельность) характерен для социо- и психо­лингви­сти­че­ских исследований, изучающих процессы и механизмы рече­обра­зо­ва­ния, возник­но­ве­ние речевых ошибок и нарушений речи (см. Нейро­лингви­сти­ка), отношение речевых действий к другим видам социальной активности человека (работы Н. И. Жинкина, А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьева, А. А. Леонтьева и других), роль речи в формировании сознания и проявлениях подсозна­тель­но­го, внутреннюю речь, процессы развития детской речи и др.

Речь рассматривается как вид сознательной и целенаправленной деятельности также в концепции лингвистической философии.

В рамках лингвистической философии сформировалась теория речевых актов в её современ­ной версии (работы Дж. Остина, Дж. Р. Сёрла и других).

Теоретическая разработка проблемы языка и речи связана с именем Соссюра (см. Женевская школа), относившего различение языка и речи к самому предмету иссле­до­ва­ния — феномену языка (в его терминологии langage ‘речевая деятельность’), в котором, как считал он, соединены объекты принципиально разной природы: язык ( langue ) и речь ( parole ). Он считал, что, хотя в своём суще­ство­ва­нии язык и речь взаимо­об­у­слов­ле­ны, они несводимы друг к другу и не могут рассма­три­вать­ся с одной точки зрения, а «речевая деятельность, взятая в целом, непознаваема, так как она неоднородна». Соссюр поэтому настаивал на разграничении лингвистики языка и лингвистики речи. Концепция Соссюра подвергалась критике за слишком резкое разграничение языка (системы языка) и речи, поведшее к чрезмерной абстрактности метаязыка лингвистики, предмет которой ограничивался систе­мой языка. Идея неодно­род­но­сти, диалектической противоречивости феномена языка высказывалась учёными и раньше. Так, Гумбольдт различал язык, определяемый им как деятельность духа ( ἐνέργεια ), форму языка — постоянные элементы и связи, реализуемые в речевой деятельности, и продукт этой деятельности ( ἔργον ).

В советском языкознании 30‑х гг. 20 в. язык рассматривался как поли­функ­цио­наль­ный феномен, изучение которого не может быть отделено от конкретных форм речи. Система языка определялась как совокуп­ность правил речевой деятельности (работы Щербы, Л. П. Поливанова, С. И. Бернштейна и других). Мысль Соссюра о соприсутствии в феномене языка элементов системы и речи, напротив, побуждала формулировать достаточно жёсткие принципы их разграничения. А. Х. Гардинер предложил «применять наименование „язык“ ко всему тому, что является традиционным и органическим в словах и сочетаниях слов, а наименование „речь“ — ко всему тому, что определяется конкретными условиями, „значением“ и „намерением“ говорящего». Достоянием речи он считал прежде всего функции слов в высказывании и соответственно такие категории, как субъект, объект, настоящее истори­че­ское, предложение, понимаемое как отнесённое к действительности высказывание (граммати­че­скую структу­ру предложения Гардинер считал фактом языка).

Сходные мысли уже раньше высказывались И. А. Бодуэном де Куртенэ, разграни­чи­вав­шим два вида единиц языка — единицы языковые и функционально-речевые. В совет­ском языко­зна­нии А. И. Смирницкий относил к языку всё то, что воспроизводится в речи (слова, фразеологизмы, морфологические формы), а к речи — всё то, что производится в процессе коммуникации (слово­со­че­та­ния, конкретные предложения). Подоб­ная точка зрения вызвала возражения тех, кто видел в языке и речи два аспекта одного феномена. Т. П. Ломтев полагал, что «все лингвистические единицы являются единицами языка и речи: одной стороной они обращены к языку, другой — к речи». Единицы речи суть реализации единиц языка. Эта точка зрения может быть применена к таким конструк­тив­ным единицам, как фонемы, морфемы, слова, синтакси­че­ские структуры, ср. такие пары единиц, как фон и фонема, морф и морфема, в которых «эмический» член принадлежит системе языка и характеризуется инвариант­ны­ми признаками, реализу­е­мы­ми в речевых вариантах (морфах, фонах). Между тем отрезки, получаемые в результате членения речевого потока по фонетическим и конкретно-смысловым признакам, т. е. слоги, такты (синтагма, в понимании Щербы), сверхфразовые единства (для письмен­ной речи — абзацы), рассматриваются обычно только как единицы речи (текста), хотя и они обладают некоторыми типовыми характе­ри­сти­ка­ми. Различение единиц языка и речи, согласно этому взгляду, оказывается обусловленным величиной расхождений между фиксируемым в системе языка типом и его речевыми реализациями. Для фонемы, морфемы и слова это соотношение является иным, чем для предложения. Некоторые учёные предложили выделять в языке иные, хотя и соотносительные с противо­по­став­ле­ни­ем языка и речи аспекты. В информатике и теории коммуникации, оперирующих не только естественными, но и искусственными языками, используется противо­по­став­ле­ние кода и сообще­ния. Те, кто рассма­три­ва­ет речь в статическом, структурном аспекте, пользуются противо­по­став­ле­ни­ем системы и текста (Л. Ельмслев).

В ряде концепций выделяется не два, а три аспекта языка. Мысль о возмож­но­сти троякого подхода к языку, перекликающаяся с идеями Гумбольдта, была высказана в 1931 Щербой, который различал: речевую деятельность (процессы говорения и понимания речи), производимую психо­фи­зи­о­ло­ги­че­ски­ми механизмами индивида; языковую систему (словарь и грамматику языка); языковой материал, т. е. совокуп­ность всего говоримого и понимаемого в той или другой обстановке. Косерю присоединил к оппозиции языка и речи третий компонент — норму, понимаемую как социально закреплённый узус — обязательные формы и стереотипы, принятые в данном обществе. Сюда он относил не только явления речи (например, ситуативно обусловленные стереотипы), но и явления языка, такие, как отклоняющиеся от продуктивного образца парадигмы склонения и спряжения. Тем самым в системе языка и в речи был выделен некоторый «окаменевший» компонент, охраняемый от изменений нормирующей деятельностью общества. Некоторые исследователи (Й. М. Коржинек, Г. В. Колшанский) сводят оппозицию языка и речи к противо­по­став­ле­нию реального объекта его науч­но­му описанию (теоретической модели). Эта точка зрения, заменяющая онтологическое различие эписте­ми­че­ским, уязвима, так как ставит существование языка (системы языка) в зависимость от существования лингвистики, разрабатывающей модели его описания, сама же система языка утра­чи­ва­ет стабиль­ность, поскольку одна и та же речевая реальность допускает различия в моделировании. Соссюровское противо­по­став­ле­ние языка и речи обернулось, таким образом, проблемой реальности и объективности системы языка. Последняя либо определялась как часть или аспект речи (текста), либо отождествлялась с научной моделью, базирующейся на речевом материале, либо понималась как некоторая психологическая или социопсихологическая катего­рия — языковое знание, языковая способ­ность человека, «совокуп­ность отпечатков, имеющих­ся у каждого в голове» (Соссюр). Совре­мен­ной версией психологической традиции является введенное Н. Хомским противо­по­став­ле­ние языковой компетенции и языкового исполнения ( competence and performance ), представляющее собой аналог оппозиции языка и речи. Компетенция понимается как некоторое порождающее устройство, созда­ю­щее речевые произ­ве­де­ния. Термин «исполне­ние», применяв­ший­ся уже Соссюром (франц. exécution ), умаляет творческий характер речеобразования.

В итоге развития идей языка и речи в каждом из этих соотносительных понятий был выделен статический и динамический аспекты. Динамическая сторона речи соответ­ству­ет деятель­но­сти, взятой во всей полноте её характеристик (физических, психических и социальных); статическая сторона речи соответствует выделенному из речевой деятель­но­сти и зафикси­ро­ван­но­му тем или иным способом тексту. Лингвистика речи распадается на две взаимо­до­пол­ня­ю­щие области: теорию речевой деятель­но­сти и речевых актов, анализи­ру­ю­щую динамику речи, и лингвистику текста, обращенную к стати­че­ско­му аспекту речи. Теория текста теснее связана с литературоведением и стилистикой, теория речевой деятельности разраба­ты­ва­ет­ся во взаимо­дей­ствии с психологией, психофизиологией и социологией. Речь является объектом изучения не только лингвистов (психолингвистов, социолингвистов, нейро­лингви­стов, фонетистов, специалистов по стилистике), её изучают психологи, физиологи, логопеды, специалисты по теории коммуникации и информатике (интеракционным системам), по высшей нерв­ной деятель­но­сти, по акустике. Проблемы речи находятся в фокусе внимания философов, логиков, социологов, литературоведов.

Источник