Романсы на польском языке

Сборники с нотами романсов на стихи для голоса, вокала в pdf

Пушкин и Мицкевич
в вокальной лирике русских и польских композиторов
ноты для голоса с фортепиано
«Музыка», 1978г.
номер 10084

Имена Александра Пушкина и Адама Мицкевича неразрывно связаны между собою со времени памятных встреч в Москве и Петербурге в конце двадцатых годов прошлого столетия. Еще при жизни великих поэтов были написаны первые музыкальные произведения, вдохновленные их текстами и сюжетами. И вот уже полтораста лет музыкальное творчество не только наших, но и других стран питается образами поэзии авторов «Медного Всадника» и «Дзядов». Примечательно, что в опере «Мария Потоцкая», созданной на пушкинский сюжет чешским композитором Леопольдом Эвжсном Мехурой, органически сочетаются строфы пушкинского «Бахчисарайского фонтана» и «Крымских сонетов» Мицкевича.

Так же, как русские исследователи, выдающийся польский пушкинист Марьян Топоровский (автор книг «Пушкин в Польше», «Гений и царизм» и др.), сопоставляя творческие облики Пушкина и Мицкевича, убедительно подчеркивает их духовную близость, которая проявилась в глубочайшей проникновенности и обаянии их лирики, в благородстве гуманистических стремлений, в гневной обличительной силе образов, воплотивших ненависть к социальному гнету. Близость эта отразилась и в стихах Пушкина о «Мицкевиче вдохновенном», и в его переводах произведений своего польского собрата. Мы знаем, что Мицкевич отвечал ему столь же братскими чувствами, трагически запечатлевшимися в парижском некрологе, который он подписал «Друг Пушкина»; польский поэт высказал глубокую убежденность, что ни одному народу не дано более, чем однажды, дать миру такого гиганта, как Пушкин. И Пушкина и Мицкевича еще при жизни сопоставляли с Данте, подчеркивая- уникальность их гениальных дарований.
Вершинные достижения русской оперной классики—«Руслан и Людмила» Глинки, «Русалка» и «Каменный гость» Даргомыжского, «Борис Годунов» Мусоргского, «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» Чайковского, «Золотой петушок» Римского-Корсакова — навеяны гением Пушкина. В советскую эпоху также были созданы музыкально-сценические произведения на пушкинские сюжеты, лучшее из которых — балет Гли-эра «Медный Всадник».
Историки итальянской музыки выделяют в наследии Амилькаре Понкиелли его оперу «Литовцы», написанную иа сюжет поэмы Мицкевича «Конрад Валленрод» и с триумфальным успехом шедшую на сцене «Ла Скала». Новая авторская редакция оперы под названием «Альдона» в 1884 году была поставлена и в Петербурге.
Наряду с крупнейшими музыкально-сценическими, ораториально-кантатными произведениями и хорами творчество Пушкина и Мицкевича вызвало к жизни множество песен и романсов. И то, что на слова Пушкина созданы романсы не только русских, но и польских композиторов, а иа слова Мицкевича — как польских, так и русских, еще раз свидетельствует о близости творческих устремлений двух великих славянских поэтов.

Вокальные произведения русских классиков на пушкинские тексты поныне остаются любимейшей частью репертуара многих певцов. На музыку положено около трехсот стихотворений и большинство по нескольку раз. Особое место в этой обширной вокальной пушкиниане принадлежит романсам Глинки. Композитор слышал стихи Пушкина в чтении самого поэта; он органически воспринял не только всё богатство содержания и удивительную одухотворенность пушкинской лирики, но и ее звуковой строй, которому поэт придавал столь большое значение. Шедевры Глинки «Я помню чудное мгновенье», «Где наша роза», «В крови горит огонь желанья»—это подлинное слияние мелодии с поэтическим словом, с музыкой стиха.
Традиции Глинки развил Даргомыжский, написавший более двадцати романсов на слова Пушкина; среди самых известных — «Вертоград», «Ночной зефир», «Юноша н дева». В конце века появились лучшие пушкинские романсы Римского-Корсакова, отмеченные широкой распевностью и необыкновенной гибкостью мелодий («Редеет облаков летучая гряда», «Не пой, красавица, при мне» и другие); в «Летописи моей музыкальной жизни» композитор недаром утверждал, что создает свою музыку, «следя за изгибами текста»,
Единственный романс Бородина на пушкинские стихи — «Для берегов отчизны дальной» —по праву считается жемчужиной русской вокальной лирики; глубокая скорбь расставания и утраты нашла гениальное воплощение в музыке, несравненной по силе выразительности.

На пушкинские тексты написаны также превосходные романсы Балакирева, Рахманинова, Глазунова,
Метнера и многих советских композиторов—Мясковского, Прокофьева, Лятошинского, Шапорина, Шебалина, Свиридова. В самые последние годы появились такие интересные сочинения, как цикл Бориса Чайковского «Лирика Пушкина». Необходимо отметить, что тематический диапазон вокальной пушкинианы с годами расширялся: композиторов всё более привлекали стихи, проникнутые гражданским пафосом, раздумья о высоком предназначении поэта и т. д. («Анчар» и «Пророк»-Римского-Корсакова, «Арион» Рахманинова, «Во глубине сибирских руд» Шостаковича).
К поэзии Пушкина обращались и польские композиторы, в том числе Малишевский, учившийся у Римского-Корсакова и Глазунова, наши современники Шелиговский, Перковский, Лютославский, Градштейн, Чиж. В их романсах раскрывается не только богатство творческих индивидуальностей в польской музыке, но и стремление постичь различные стороны пушкинского поэтического наследия. Из более крупных произведений, созданных польскими композиторами на слова Пушкина, можно назвать кантату Войтовича «Пророк» (Витольд Рудзиньский написал о ней аналитическую статью, которая переведена на русский язык).

Если первые шедевры русской вокальной пушкинианы связаны с именем Глинки, то польская вокальная лирика на слова Мицкевича украшена именем Шопена.
Песни «Моя баловница» с ее чарующей задорной грацией и драматический романс «Прочь с глаз моих!» относятся к числу самых популярных произведений композитора. Как установил польский музыковед МечиславТомашевский (его работа опубликована и в СССР), среди утерянных рукописей Шопена, упоминаемых в различных источниках, видимо, есть неизвестные нам песни на слова Мицкевича. Стихи великого польского поэта привлекали и старших современников Шопена — в частности, Марию Шимановскую, которую сам Мицкевич называл «царицей звуков». Автору этих строк удалось обнаружить уникальный экземпляр «Трех песен» Шимановской, написанных в 1828 году на тексты из «Конрада Валленрода» и изданных в Петербурге. Эти песни, так же, как баллада «Свитезянка», нередко звучали на музыкальных утренниках у Шимановской, где бывал и Пушкин, и где партию фортепиано исполнял Глинка. «Валленродовские» песни впервые были переизданы в СССР и Польше в 50-е годы нашего столетия, причем публикация «Альпухары» позволила нам судить о развитии в польской музыке жанра героической думы-баллады накануне восстания 1830—1831 годов.

Последующие десятилетия принесли многочисленные произведения Монюшко, который, как справедливо полагают польские исследователи, видимо, задался целью положить на музыку все поэтическое наследие Мицкевича. Об этом свидетельствуют как «Домашние песенники» композитора, так и его ораториально-кан-татное творчество, включающее большой фрагмент «Дзядов». Монюшко написал музыку к лирическим стихотворениям поэта («Сон», «Моя баловница», «Разговор»), к его балладам, создал ряд песен на тексты из поэм. «Для знающих польский язык —романсы г. Монюшко — сокровище», — писал об этих сочинениях русский- композитор и музыкальный критик Серов.

Вслед за Шопеном и Монюшко многие польские композиторы плодотворно работали над раскрытием образов Мицкевича в музыке. Это Московский, Падеревский, Солтыс, Невядомский, а в наши дни Сикорский, Перковский, Шелиговский, Фриман.
Классики русской музыки разделяли горячие симпатии к Мицкевичу, возникшие во время его пребывания в России. В романсах на его тексты Глинка, Даргомыжский, а впоследствии Римский-Корсаков, Кюи и Чайковский сохраняли присущую им национальную самобытность и вместе с тем стремились развивать характерные для польской музыки жанровые черты песни-танца. Глинка, который хорошо знал польский язык, и Кюи — ученик Монюшко, написавший особенно много романсов на стихи Мицкевича, — обращались и к оригинальным текстам («Rozmowa» Глинки, «Аккормап-ские степи» Кюи и др.). Напомним, что еще в 1829 году в Петербурге вышел двухтомник поэтических произведений Мицкевича на польском языке, но многом способствовавший распространению его творчества.
Столетие со дня рождения великого польского поэта было отмечено в России появлением одного из самых значительных произведений на его слова кантатой Римского-Корсакова «Свитезянка».
Последующие поколения обогащали русскую, а затем и советскую «мнцкеннчнану», и которой выделяются романсы Ф. Блуменфсльда, Бирюкова, Лятошинского (им создана также симфоническая поэма «Грнжпна», исполнявшаяся не только в Москве и Киеве, но и в Варшаве).

Скачать ноты

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

—Фотоальбом

—Метки

—Цитатник

Цитаты Уильяма Шекспира. Прошло почти 5 веков, но они и сегодня актуальны как никогда! Яркие и.

«Как обращаться с мужчинами». Уроки любви Марлен Дитрих https://rataku.com/images/2021/03/07/1.

—Видео

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Интересы

—Друзья

—Постоянные читатели

—Сообщества

—Статистика

РЕТРО-МУЗЫКА. СТАРИННЫЕ ПОЛЬСКИЕ ТАНГО В ИСПОЛНЕНИИ ЗНАМЕНИТЫХ ПЕВЦОВ 30-40-Х ГОДОВ

Адам Астон поет танго «Тамара»

Танго «Любовь цыгана» в исполнении Адама Астона

АДАМ АСТОН (1902-1993) — знаменитый польский певец 30-х годов.

Исполнитель популярных танго и эстрадных песен в довоенной Польше. Выступал с хором и оркестром Хенрика Варса, о котором я уже писала.

Славу Астону принесли сентиментальные танго «Сердце матери», «Осенние розы», «Это не была любовь» и другие

Танго «Осенние розы»

В общей сложности Астон исполнял около 960 песен. В эпизодических ролях, связанных с пением, снялся в нескольких кинофильмах.

Танго «Спи, мое бедное сердце», которое исполнял в переводе на русский язык Петр Лещенко

В 1942 г.. вступил в армию Андерса. В 1944 г.. сделал первую запись легендарной песни Феликса Конарского «Красные маки на Монте-Кассино».

По окончании войны жил в эмиграции, сперва в Иоханнесбурге, а с 1960 г. в Лондоне, и практически не выступал.

В тридцатых годах прошлого века польский вариант танго «Ты и моя гитара»

был очень популярен в Польше, первым включил его в свой репертуар один из лучших певцов того времени Тадеуш Фалишевский, певец напел танго на пластинку в 1931 году.

Танго «Где твое сердце» на музыку Артура Гольда

В заключение, в виде БОНУСА, предлагаю послушать всем известное старинное танго «Жемчуг»

Метки: польские танго

Процитировано 8 раз
Понравилось: 7 пользователям

Источник

Романсы на польском языке

Георгий Сухно (Скерневицы, Польша)

ПОЛЬСКИЕ ПЕСНИ В РЕПЕРТУАРЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО

3 июля 1898 года родился Петр Константинович Лещенко. Легенде русского шансона посвящается.

ВВЕДЕНИЕ

Путь Петра Лещенко из Бухареста в Ригу проходил всегда через польскую столицу. В Варшаве певец часто останавливался на короткий срок, чтобы познакомиться с новыми шлягерами, появляющимися на польской эстраде. Лучшие из них брал в свой репертуар, чаще всего с собственным переводом польского текста на русский язык. Тема польской эстрады в творчестве Петра Лещенко ещё до конца не исследована. Возможно, неизвестные сведения о посещениях певцом Польши кроются где-то в подшивках старых довоенных газет. О гастролях Петра Лещенко в Польше упоминает кишинёвский историк Сергей Суляк, но подтверждений этому не приводит, и в других источниках я не встретил этих фактов. По постоянному интересу, который проявлял Пётр Константинович к творчеству польских композиторов Ежи Петербурского, Шимона Каташка, братьев Артура и Гeнриxа Гольдов, Зигмунта Карасинского, Гeнриxа Варса, можно предположить, что он был лично знаком с ними.

Мировым центром российской эмиграции в первой половине прошлого века был Берлин, в нём проживало полмиллиона выходцев из России. Не уступали Берлину по количеству русских эмигрантов Париж, Лондон, Прага. По сравнению с ними Варшава выглядела глухой провинцией. В Польше проживало всего около 140 тысяч русских эмигрантов. В основном была это первая волна эмиграции, попавшей в Польшу после октябрьского переворота 1917 г., когда власть в России захватили большевики. Бежали в Польшу офицеры и солдаты Белой Армии после безуспешной попытки спасти родину в боях гражданской войны, от ужасов красного террора бежали и искали пристанища у чужого костра дворяне, интеллигенция и другие потенциальные жертвы большевизма. В стране, большая часть которой в течение 100 лет была западной окраиной Российской империи, русский язык знали почти все, поляки были знакомы с русской культурой и высоко её ценили. Можно утверждать, что в Польше любовь к русской культуре, особенно к русским песням, была повсеместна и мирно сочеталась с искренней неприязнью к российской государственной машине, то ли царской, то ли большевистской. Символами старой России в глазах поляков оставались беспредельность русских степей, тройка, цыганский хор у «Яра», балалайка и самовар.

Эта символика находила отражение в русских песнях и романсах, звучавших с грампластинок. Залетела в Варшаву из Берлина «Синяя птица», эмигрантский театр миниатюр Виктора Хенкина. А без «Синей птицы» не было бы в Польше обрусевшего венгра Фредерика Яроши, который задержался в Варшаве на долгие годы и стал душой кабаре «Qui Pro Quo», знаменитой кузницы артистических талантов. Это он, Яроши, магическим взглядом чёрных очей мгновенно покорил сердце Ольги Чеховой и увёз её собой из охваченной послереволюционным хаосом Москвы. Много лет проживал в Польше Юрий Морфесси, в фирме «Syrena Electro» записал он на пластинки несколько десятков песен, аккомпанировал ему князь Сергей Голицын. Выступала в Варшаве с концертами Иза Кремер и задержалась здесь надолго. О связях с Польшей Александра Вертинского, полюбившего эту страну, много написано. Жил он в Варшаве несколько лет, оставил яркий след на польской эстраде. Но особенно способствовали популяризации русской эстрады, особенно песен из репертуара Петра Лещенко, выступления знаменитого хора Григория Семенова. На пластинках фирмы «Syrena Electro» сохранилось около 70-ти записей этого хора русских эмигрантов.

Имя Петра Лещенко было известно во всей стране, благодаря песням на пластинках фирмы «Columbia», выпускал их также варшавский филиал этой английской фирмы. Выпускала пластинки с песнями Петра Лещенко популярная в Польше фирма «Odeon», фирма «Cristal Electrо» в 1934 г. выпустила пластинку с его песнями «Трошка» и «Не плачь, мой беби». В январе 1939 г. польская фирма «Syrena Electro» выпустила 7 пластинок с песнями популярного певца: » Тринцы-бринцы», «Тпру ты, дутый», «Моя Марусичка», «Метелица», Капризная», «Туманно на душе», «Увяли грёзы», «Эй, друг-гитара», «Трошка», «Песнь гитары», «Возле леса», «Марфуша», «Рюмка водки» и «Не плачь, мой беби». Были это перепечатки с матриц рижской фабрики «Bellaccord Еlectro». Довоенное поколение поляков было хорошо знакомо с творчеством русского артиста, имеющего мировую славу. Многие польские исполнители включили в свой репертуар его лучшие песни с польскими текстами, исполняли их и на русском языке.

Популярность русских песен и романсов в Польше была столь велика, что многие польские композиторы сочиняли «русские танго», «русские фокстроты», «русские вальсы», используя русскую экзотику. Так обычно значилось на этикетках пластинок с этими песнями. И в наши дни поляки с удовольствием слушают старые записи песен «Андрюша», «Ах, те цыганки», «Батюшка», «Ванька», «Гармошка», «Катюша», «Княгинюшка», «Когда течёт Волга», «Мы казаки», Наташа», «Наташа танцует», «Ностальгия», » О любви не говори мне», «Пей, Гришка», «Семечки», «Соня», «Тамара», «Танцуй, Машка», «Товарищ Соня», «У самоварa», «Шарлатанка», «Хандра», «Я пью чай» и многие другие песни. Лучшие образцы этих польских «песен с русской душой» Пётр Лещенко включил в свой репертуар, заменяя польские тексты русскими.

К столетнему юбилею Петра Лещенко «Сладкое Радио-ретро» посвятило песенному наследию певца трёхчасовую передачу, в которой наряду с русским вариантом песен в исполнении Петра Лещенко, звучали также их польские варианты.

ГИМН МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ. НЕУВЯДАЕМОЕ ТАНГО
«СЕРДЦЕ МАМЫ»

Мне песня «Сердце мамы» дорога тем, что она была первой из песен Петра Лещенко, которые мне посчастливилось услышать в начале 50-х годов минувшего века. Когда сейчас я слышу мелодию этого чудесного танго, в моей памяти возрождаются образы из дней далёкой юности. Я вспоминаю маленький шахтёрский посёлок, затерянный где-то в донецких степях. В нашей школе во время большого перерыва девчонки из старших классов танцевали под музыку, воспроизводимую с граммофонных пластинок школьного радиоузла. Кто-то из учеников принёс в радиоузел чёрный кружок из рентгеновской плёнки с кустарной записью, из висевшего на стене динамика лилась прекрасная мелодия танго и звучал проникающий в душу мягкий баритон неизвестного певца. Знатоки шептали: «Это Петр Лещенко! Запрещённый!» Педагоги не проявили должной бдительности и несколько дней подряд во время большой перемены голос крамольного певца звучал в советской школе, текст его песни все уже знали наизусть:

Кошмарной темной ночью
Забилось сердце дрожью.
Я потеряла любовь мою,
И ты оставил меня одну.

Мой славный, мой сыночек,
Забыл ты маму свою.
Тебя молю я вернуть покой мне,
И слёзно я молю к тебе.

Бедное сердце мамы
Еле стучит в груди.
Бедное сердце мамы
Ищет покой в тиши.

Доктора не зовите,
Сына мне возвратите.
С ним хоть один часок пpобыть.
Как тяжело мне жить!

Я не умел танцевать, стоял у подоконника и слушал. И так мне жалко было бедную, покинутую сыном маму.

Прошло почти полвека, канули в Лету те, обязанностью которых было «тащить и не пущать», постепенно разжимались челюсти партийной цензуры, и песни опального певца изредка стали появляться на антенне «Радио России». По просьбам слушателей песни Петра Лещенко стал включать в свою цикличную передачу «Встреча с песней» Виктор Витальевич Татарский. Когда к автору передачи обратилась слушательница из Рыбинска Елена Григорьевна, внучка князя Феликса Юсупова с просьбой передать «одну из песен Петра Лещенко, но самую хорошую», Татарский выбрал для неё танго «Сердце мамы». Влюблённая с детства в песни Петра Лещенко, Елена Григорьевна так писала в своём письме («Встреча с песней» Nr 745, 30.10.1997 г.): «Мне хотелось бы узнать, почему он так рано умер? Есть у меня мечта, но она несбыточна: поехать в Румынию, купить на все деньги красивых роз и положить на его могилу. » Я подумал, удивилась бы Елена Григорьевна, если бы узнала, что её любимому певцу когда-то на концерте в Лондоне аккомпанировал её дедушка, князь Юсупов.

Может быть не всем известно, что танго «Сердце мамы» родилось на польской земле. Его авторами были композиторы Зигмунт Карасинский и Шимон Каташек, создатели и руководители одного из самых популярных в Варшаве танцевальных оркестров в начале 30-х годов прошлого века. Были они друзьями с юности, вместе начинали музыкальную карьеру, вместе создали множество замечательных песен.

Зигмунт Карасинский (1898-1973), композитор, скрипач-виртуоз, он объездил с гастролями полмира, осенью 1939 г. в советском Белостоке создал Первый Белорусский Джаз. Но советская оккупационная зона ему не понравилась, он, как и многие другие польские артисты, перебрался из СССР в немецкую зону. Ему, по проcxождению еврею, чудом удалось пережить войну, укрываясь в селе на юге Польши. В 60-х годах Карасинский эмигрировал на Запад, умер в нищете в приюте для бездомных в Копенгагене.

Шимон Каташек (1898-1943) композитор, выдающийся пианист, почти все свои музыкальные произведения создавал в соавторстве с Карасинским, вместе с ним организовал свой первый оркестр «Золотой джаз». Каташек во время немецкой оккупации руководил оркестром в Варшавском Гетто, был расстрелян фашистами при ликвидации узников Павяка.

Петр Лещенко назвал своё танго «Сердце мамы», a польское танго называлось «Serce matki» («Сердце матери»), польский текст сочинил в начале 30-х годов поэт-песенник Леон Шмарагд, автор многих шлягеров, пользовавшихся большой популярностью на польской эстраде. Стихи Петра Лещенко самостоятельны, они не являлись переводом польского варианта танго. Шмарагд ведёт рассказ от имени своего лирического героя (сына или дочери матери в зависимости от исполнителей песни):

Serce matki

Jedynie serce matki uczuciem zawsze tchnie,
Jedynie serce Matki o wszystkim dobrze wie.
Dać trochę ciepła umie i każdy ból rozumie.
A gdy przestaje dla nas bić,
Tak ciężko, ciężko żyć.

(Перевод:
Лишь только сердце мамы всегда любви полно,
Лишь только сердце мамы знает о всём само.
Своим теплом согреет, и нашу боль развеет,
Когда не сможет с нами быть,
Как тяжело нам жить. )

Первыми в 1932 году записали на пластинку «Сердце матери» хор «Эриана» и хор «Дана». Напели песню на пластинки самые популярные польские певцы: Мечислав Фогг, Адам Астон, Вера Гран и др. И сейчас каждый год 26 мая в «День Матери» эта песня передаётся в эфир многими польскими радиостанциями.

Но ни одному из польских исполнителей не удалось достигнуть уровня исполнительского мастерства Петра Лещенко. Всегда, когда танго «Сердце мамы» звучит в исполнении легендарного певца, на душе становится светлей.

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПЕСНИ
«У САМОВАРА»

Песня «У самовара» была композиторским дебютом девушки. В 1929 г. случайно услышал эту мелодию и написал к ней текст польский поэт-песенник, директор варшавского театра-ревю «Морское око» Анджей Власт и сразу же включил её в программу своего театра. Вот как передана история рождения песни «У самовара», записанная Василием Выхристенко со слов её автора, жительницы Ленинграда Фаины Марковны Квятковской:

«Тридцатые годы, тихий вечер в Варшаве, в доме собрались гости и 16-летняя дочь хозяина наигрывает шутливую песенку. К концу вечера к великому удовольствию родителей все гости уже распевали на польский манер:

«У самовара я и моя Маша, а на дворе совсем уже темно. » В доме Квятковских в этот вечер был гостем директор одного из варшавских театров и песню 16-летней Фаины он взял для спектакля. Популярность песни росла. » См. статью Василия Выхристенко «У самовара на Невском проспекте», газета «Всемирные одесские новости» Nr 5/2006.

Вот так рождаются легенды.

На самом деле, всё было более обыденно, песня с приведенным русским текстом появилась гораздо позже. Действительно, Анджей Власт зашёл в дом Квятковских на чашку чая, но не было там «распевающих гостей.» Фаина на своём детском пианино исполнила для гостя несколько собственных произведений. Мелодия одного фокстрота, который Фаина назвала «Море», Власту очень понравилась, вскоре он написал к ней польский текст и включил новую песню, назвав её «У самовара», в программу своего театра.

Это заслуга замечательной музыки Фанны Гордон. Такой псевдоним приняла Фаина Квятковская.

Znów jest maj, ten sam,
Kasztany kwitną znów ogromnie.
Naplewat’ mnie tam!
Ja jedno wiem i jedno pomnę:

Pod samowarem siedzi moja Masza,
Ja mówię «tak», a ona mówi «nie».
Jak w samowarze kipi milość nasza,
Ja gryzę pestki, ona na mnie klnie.

Potem nagle po całusku
Wydziela do herbaty na prikusku.
Pod samowarem siedzi moja Masza
I jak herbata tak naciąga mnie!

Przyszli, wzięli nam
Firanki, szubę, stół i łóżko.
Naplewat’ mnie tam,
Bo ja o jednym myślę duszko.

Pod samowarem siedzi moja Masza.

Снова май тот сам,
Каштаны буйно расцветают.
Наплевать мне там!
Одно лишь знаю, об одном мечтаю.

У самовара сидит моя Маша,
Скажу ей «да», она мне «нет» твердит.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Она ругается на чём свет стоит.

После поцелуй горячий
Она подарит мне вприкуску к чаю.
У самовара сидит моя Маша,
Как сладкий чай, она влечёт меня.

Пришли, забрали нам
Гардины, шубу, стол и раскладушку.
Наплевать мне там,
Я об одном лишь помню, моя душка.

У самовара сидит моя Маша.

Даже с таким слабым текстом песня сразу же стала шлягером, звучала в каждой семье, у которой был патефон, звучала на эстрадах по всей стране. Когда представители фирмы «Polydor Records» обратились к Фаине Квятковской с предложением записать песню для российской эмиграции в Прибалтике, Фаина согласилась и сама написала русский текст песни, имеющий мало общего с текстом Власта. В песне осталось всего две строфы:

У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Смеется хитро месяц нам в окно.

Маша чай мне наливает,
А взор её так много обещает.
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра.

Первым исполнителем, записавшим на пластинки русский вариант песни, был польский певец из Риги Арпалин Нумма. Запись песни «У самовара» в сопровождении оркестра Пауля Годвина была произведена фирмой «Polydor» в 1932-м или 1933-м году.

Пётр Лещенко, записывая эту песню на пластинки, добавил к песне две строфы:

Ночка снежная,
А у меня на сердце лето.
Жёнка нежная,
Пускай завидуют мне это!

Думы мои одне:
Побыть скорее с ней наедине.
Тёмна ночка покроет всё,
Не выдаст нас, и будет точка.

Изменилась ещё одна строка, вместо «Смеётся хитро месяц. « появилась строка «И месяц смотрит ласково в окно».

Только благодаря записи на пластинке Петра Лещенко песня в скором времени стала известна во всём мире. Включил эту песню в свой репертуар Леонид Утёсов, когда пластинка из Риги попала ему в руки. Песню «У самовара» он записал на московской фабрике грампластинок в феврале 1934 г., в СССР она приобрела огромную популярность и быстро, как говорят, «пошла в народ», появлялись её новые варианты.

Вот, например, один из них:

У самовара я и моя Маша.
Как хорошо нам быть с тобой вдвоем!
И пироги, и гречневая каша!
Сегодня вдосталь мы чайку попьем.

Евреи, придавая песне свой национальный колорит, пели: «У самовара я и мой Абраша. « или «У самовара кантор, я и Сара». Прекрасная мелодия Фанны Гордон прижилась в разных странах. До войны исполнял песню на литовском языке и записал на пластинку известный певец русской эмиграции Даниил Дольский. Песня называлась «Palangos juroj. « и по содержанию ничего общего с нашей Машей не имела:

Palangos juroj nuskendo mano meile
Ir saltos bangos jos neatiduos.

(В Паланге в море утонула любовь моя
и холодные волны не вернут её. )

Леонид Утёсов возобновил довоенную запись песни «У самовара», выпуская её на долгоиграющей пластинке уже после войны, в 1975 г. На этикетке пластинки появилось новое имя автора песни: Василий Лебедев-Кумач (вместо Фанны Гордон, живущей в Ленинграде репатриантки из Польши, музыканта, композитора и писательницы Феофании Марковны Квятковской). Известно, что Лебедев-Кумач посвятил свой поэтический талант службe партийной идеологии, чего в последние годы жизни очень стыдился. Но обвинять его в плагиате несправедливо, послевоенная пластинка Утёсова была выпущена уже много лет после смерти поэта-песенника. А на московской пластинке 1934 года имени Лебедева-Кумача, как автора песни, не было. Я этой пластинки не видел, но так утверждает исследователь эстрады писатель Глеб Анатольевич Скороходов. (Всем, кто интересуeтся этой темой советую познакомится с его работой: «Леонид Утёсов. Друзья и враги»).

Но всё это уже иная история, к репертуару песен Петра Лещенко она отношения не имеет.

У каждой песни своя судьба. Судьба песни «У самовара» удивительна. Песня эта, как и песня «Синий платочек» является символом общности наших славянских культур. Родившаяся почти 80 лет назад, oнa остаётся вечно юной.

«АНДРЮША»
ПОЛЬСКАЯ ПЕСНЯ С РУССКОЙ ДУШОЙ

Нет оснований утверждать, что в Польше русские песни любят больше, чем в других странах мира, но многовековая связь двух славянских культур и обоснованное историческими обстоятельствами повсеместное знание русского языка способствовали распространению в стране русских песен и романсов eщё в те времена, когда Польша называлась Привисленским Краем и была западной окраиной Российской империи. После Октябрьской революции, когда власть в России захватили большевики, нападение Красной Армии на Польшу в 1920-м году и возникшие идеологические барьеры разорвали существующие раньше культурные связи. По сравнению с соседними европейскими странами русская эмиграция в Польше не была многочисленна, история эстрады русского зарубежья в Польше сохранила не очень много имён исполнителей русских песен и романсов.

Не существовал импорт советских пластинок из СССР, но спрос на русские песни был настолько огромный, что польские авторы стали создавать песни с русским колоритом. Признаком их «русскости» обычно были чай, самовар, семечки, водка, балалайка, гармошка, тройка и русские имена лирических героев: Соня, Наташа, Тамара, Катюша, Марфуша, Машка, Гришка, Ванька, Володя, Мишенька или Андрюша. Песни эти сочинялись с польским текстом, но в нотных изданиях и на этикетках грампластинок обязательно значилось: «русское танго», «русский фокстрот» или «русский вальс». Несколько подобных польских песен с собственным русским текстом включил в свой репертуар Пётр Лещенко.

Одной из таких песен «с русской душой» является фокстрот «Андрюша», созданный в начале 30-х годов. Автором музыки был польский музыкант, пианист и композитор Зигмунт Белостоцкий (1897-?). В его творческом наследии было несколько подобных песен «с русской душой»: фокстроты «Наташа» и «Катюша», вальс «О любви не говори мне» и др. Каждая из этих песен в исполнении Петра Лещенко могла бы стать шедевром, но повезло только «Андрюше», русский вариант этого зажигательного фокстрота в исполнении легендарного певца получил всемирную известность. Зигмунт Белостоцкий создал более сотни произведений, в основном это были танго и фокстроты, создавал он также музыку к фильмам. Был он музыкальным руководителем в театрах Лодзи и Варшавы. Погиб во время войны при ликвидации Варшавского гетто в 1942 или 43 году.

Польский текст «Андрюши» сочинил Людвик Старский (собственно Калушинер) (1903-1984), поэт, писатель, журналист, литературный руководитель театра-ревю «Пражское Око», автор более 20 киносценариев. Фокстрот «Андрюша» был записан на пластинках в двух вариантах: полном и сокращённом. Полный вариант был записан только один раз в испонении Тадеуша Фалишевского. Остальные исполнители (Адам Астон, Януш Поплавский и Хор Юранда) взяли из текста песни только припев.

Давайте познакомимся с содержанием польского текста этой песни:

Andriusza

Ech, Rassija, już dzisiaj ty niczyja.
Gdzie czasy dawne i slawne te dni?
Gdy żal jest na duszy, ja idę do Andriuszy
I znów o dobrych czasach serce śni.

Ech, Andriusza, miły mój Andriusza,
Na piecu siedzi, na harmoni gra.
A jak gra, to wąsami tylko rusza,
Mołodiec, skąd on takie cuda zna?

Ech, Andriusza, miły mój Andriusza
Cyganski romans gra i pije czaj.
W oczach łzy, to juz ruska taka dusza,
Ech, Andriusza, jeszcze raz nam graj.

Och, dawniej bylo i dobrze tak, i miło.
Grał on gusarom, bojarom on grał.
A grał, jak kazali, to ruble mu dawali
I dobrej wódki, wódki ile chciał.

Ech, Andrjusza, miły mój Andriusza.

Андрюша

Эх, Россия, сегодня ты уже ничья.
Где давние времена и славные те дни?
Когда грусть гложет душу, я иду к Андрюше
И вновь о добрых временах сердце видит сны.

Эх, Андрюша, милый мой Андрюша,
Сидит на печи, играет на гармошке.
А когда играет, то усами только шевелит.
Молодец, откуда он знает такие чудеса?

Ох, раньше было и хорошо и мило.
Играл он гусарам, боярам он играл.
А играл, когда просили, то рубли ему давали
И доброй водки, водки сколько бы ни захотел.

Эх, Андрюша, милый мой Андрюша.

Пётр Лещенко включил «Андрюшу» в свой репертуар с собственными стихами, которые, как не трудно убедится, переводом польского текста не являются:

Андрюша

Музыка Зигмунда Белостоцкого
Слова Петра Лещенко

Эх ты, раздолье и счастье мое злое,
И нет мне покоя с гармошкой моей.
И каждый, кто хочет, вслух меня порочит…
Без передышки всем играй сильней!

Эх, Андрюша, будь же добрым малым,
И на гармошке двинь-ка посильней,
Чтоб печаль заглушить мотивом бравым,
Растяни, развернися веселей!

Эх, Андрюша, жару поддавай-ка,
Басы звучней и громче нажимай!
Полечу вихрем в пляске молодецкой…
Эх, Андрюша, жизни больше дай!

Все записи «Андрюши» в исполнении Петра Лещенко, которые мне удалось прослушать, не имели первой вступительной строфы. Фокстрот этот Петр Лещенко записал на пластинки 3 раза: в Вене в 1933 году, в Риге в 1935 году и в Бухаресте в 1947 году. Звучал «Андрюша» по всему миру, проник контрабандой в «страну всеобщего счастья». Слушали «Андрюшу» в СССР от Бреста до Владивостока, и сейчас уже трудно понять, чем была опасна эта жизнерадостная песня для партийной идеологии.

В 1938 году появился в СССР и другой «Андрюша». Это был благонадёжный комсомольский фокстрот, мелодию которого сочинил композитор Илья Жак на стихи поэта Григория Гридова. Пела «Андрюшу» и записала на пластинки юная Клавдия Шульженко. Мне не известна история создания этого фокстрота, в нескольких источниках утверждается: музыка народная, обработка И. Жака. Так вот и этого «Андрюшу» некоторые авторы приписывали Петру Лещенко. Вот курьёзный пример из рассказа Михаила Рощина «Таня Бобрыкина и парад победы»: «Громко играл открытый патефон и так же громко радио, только по радио пели военные песни и марши, а с пластинки несся голос Лещенко: “Эх, Андрюша, нам ли быть в печали, пой, играй, гармонь, на все лады. ”.(Михаил Рощин два раза напутал, надо было цитировать точнее : «Не прячь гармонь, играй на все лады».) В стране, «где жить стало лучше, жить стало веселее», песня эта была благосклонно отмечена партийной печатью, как способствующая коммунистическому воспитанию молодёжи. Но кажется мне, что без «буржуазного» фокстрота Петра Лещенко не могло бы быть «Андрюши» Жака и Гридова.

«ГАРМОШКА»
ЕЩЁ ОДНА ПОЛЬСКАЯ ПЕСНЯ С «РУССКОЙ ДУШОЙ»

Русский фокстрот «Гармошка» из репертуара Петра Лещенко родился на польской земле. Об этой песне, которую сочинил выдающийся польский поэт Владислав Шленгель на мелодию Леона Леского, сохранилось очень мало сведений. Известно, что эта песня была создана в 1937 году и в этом же году напел её на грампластинки в сопровождении оркестра п/у Eжи Герда в студии звукозаписи фирмы «Одеон» один из наиболее популярных польских певцов, солист Варшавской Оперы Януш Поплавский (1898-1971).

Приведу польский текст этого зажигательного фокстрота:

Garmoszka

Garmoszka gra, jest szklanka czaju słodka,
Gdy zamknę drzwi, jak dobrze mi.
Siemieczki są i jest suszony mak,
I śpiewa nam Wołodia,
Więc czegoż jeszcze brak?
Gorący piec złociste rzuca skry,
Gdy śpiewa nam Wołodia,
Nie wiemy, co to łzy.

Загадкой для меня остаётся тот факт, что на этикетке пластинки Петра Лещенко с записью «Гармошки» автором русского текста назван тот же Владислав Шленгель, (но с ошибкой: «В. Селенгель»). Русские стихи не являются переводом польского текста песни:

Гармошка

Гармошка, друг мой, грянь-ка посильнее!
Твой звучный тон взволнует кровь.
В твоих мелодиях волшебных
Столько дней ушедших, словно
Девичий сладкий сон.
Нет лучше песенки c гармошкой,
Эх, побыть ещё немножко,
Да с милой мне вдвоём.
Нет лучше песенки c гармошкой,
Эх, побыть ещё немножко,
Да с милой мне вдвоём.

По поводу авторства песни у меня возникает два предположения:

— возможно, Шленгель сочинил новый русский текст (не перевод) для своей песни по заказу какого-нибудь певца русской эмиграционной эстрады и это исполнение стало известно Петру Лещенко;

— возможно, автором русских стихов «Гармошки» является Пётр Лещенко, а имя Шленгеля перекочевало из польской пластинки. Так или иначе, Пётр Лещенко включил эту прекрасную удалую песню в свой репертуар и напел её на пластинку в рижской фирме «Беллаккорд Электро» в 1938 году, это исполнение принесло песне мировую известность.

«ВСЕ ЗА ЛЮБОВЬ Я ПРОЩАЮ»

Miłość Ci wszystko wybaczy

Miłość Ci wszystko wybaczy
Smutek zamieni ci w śmiech.
Miłość tak pięknie tłumaczy
Zdradę i kłamstwo i grzech.

Choćbyś ją przeklął w rozpaczy,
Że jest okrutna i zła,
Miłość Ci wszystko wybaczy
Bo miłość, mój miły, to ja.

Gdy pokochasz tak mocno jak ja,
Tak tkliwie, żarliwie, tak wiesz,
Do ostatka, do szału, do dna,
To zdradzaj mnie wtedy i grzesz.

Miłość Ci wszystko wybaczy.

Любовь всё тебе простит

Любовь всё тебе простит,
Грусть переменит в смех.
Любовь так прекрасно объяснит
Измену и обман и грех.

Хотя бы ты её проклял в отчаянии,
За то, что она жестокая и роковая,
Любовь всё тебе простит.
Ведь любовь, мой милый, это я.

Если полюбишь так крепко, как я,
Так нежно, пылко, так, знаешь,
Беспредельно, до безумия, до дна,
То изменяй мне тогда и греши.

Любовь всё тебе простит.

Сравните польский вариант со стихами Петра Лещенко. Oщущается, что эту песню, как и все свои музыкальные жемчужины, певец прочувствовал сердцем:

Все за любовь я прощаю

Все за любовь я прощаю,
Смех и укор, как всегда.
Стыд я любовью смываю,
Грусть заглушая любя.

Пламенем ярким сгораю,
Зло и капризы терплю.
Все за любовь я прощаю,
Измену твою не снесу.

Кто еще может любить тебя
Так сильно, безумно, как я?
Горе я выпью свое до дна,
На все я решусь для тебя.

Все за любовь я прощаю.

Популярность этой песни Петра Лещенко в СССР была столь велика, что руководители Ленинградской Фабрики Пластмасс, выпускающей наиболее ходовые пластинки, записали на пластинки в 1948 году на мелодию песни «Всё за любовь я прощаю» песню «Сирень» с новым текстом. Исполняла её ленинградская певица Э. Я. Пургалинa в сопровождении концертного ансамбля п/у Ветрова.

Польский вариант песни «Все за любовь я прощаю» в исполнении Ханки Ордонувны и других польских певцов можно прослушать в сети на многих сайтах.

ТЫ И ЭТА ГИТАРА

«Многие песни я слышала впервые, очень понравилась
«Ты и эта гитара», любимая мной по сей день. «

В тридцатых годах прошлого века польский вариант этого танго был очень популярен в Польше, первым включил его в свой репертуар один из лучших певцов того времени Тадеуш Фалишевский, певец напел танго на пластинку в 1931 году. Фирма «Сирена Электро» на протяжении нескольких лет произвела 5 разных записей этой песни. Исполняли её на польской эстраде кроме Фалишевского Тадеуш Ольша, Мечислав Войницкий и др. О авторах этой песни я упомяну здесь очень коротко, и о Ежи Петербурском, и о Анджее Власте в Интернете можно без особого труда найти много сведений. Наиболее объективная и подробная статья о Ежи Петербурскoм американского исследователя Альберта Плакса опубликована в балтиморcкой газете «Каскад», в ней я заметил всего лишь несколько мелких неточностей. Богатой по содержанию является также статья Людмилы Клигман «Король вечнозелёных танго» опубликованная в газете «Мигдаль». Обе эти статьи доступны в Сети.

Получив солидное музыкальное образование в консерваториях Варшавы и Вены, Петербурский создал много прекрасных произведений лёгкой музыки и быстро получил мировое признание, почти вся жизнь eго прошла вдали от родины: Австрия, СССР, Иран, Палестина, Египет, Бразилия, Аргентина. После гибели жены (Марии Минковской), случившейся во время землетрясения в 1967 году, он перебрался к дочери в Венесуэлу, а в 1968 году вернулся в Польшу, всего за год до «окончательного решения еврейского вопроса в Польше». B 1969 году Польшу захлестнула мутная волна антисемитизма, большинство евреев, уцелевших во время войны, были изгнаны из страны. В Варшаве 72-летний композитор создал новую семью, женой стала оперная певица Силвия Клейдиш, в 1969-м году у молодожёнов родился сын Ежи.

Песни Петербурского проникли в СССР ещё до войны, в городах и посёлках с патефонов звучали песни «Утомлённое солнце», «Листья падают с клёна» или «Песенка о юге». Все эти песни были написаны на мелодию популярного в Польше танго Петербурского «Последнее воскресенье», («To ostatnia niedziela»). В 1932 году в СССР была выпущена пластинка «Польское танго», это было инструментальное исполнение танго Петербурского «Уже никогда» («Już nigdy»).

В 39-м году Петербурский попал на территорию СССР после раздела Польши между СССР и Германией, за два года композитор оставил яркий след на советской эстраде, концерты сколоченного на скорую руку из польских беженцев-музыкантов «Голубого джаза» Ежи Петербурского и Генриха Гольда пользовались большим успехом. Популярными стали созданные Петербурским в СССР вальс «Синий платочек» и песня «Маленькое счастье». Обе эти песни имели польские варианты.

О поэте-песеннике Анджее Власте, авторе текста танго «Ты и моя гитара» я уже писал. Лёгкость творчества и него была необыкновенная, иногда на создание очередного «шедевра» он затрачивал всего 20-30 минут! Но перейдём к польскому тексту этого танго, тексту более-менее удачному:

Ty i moja gitara

Muzyka: Jerzy Petersburski
Słowa: Andrzej Włast

Czemuż lica stroskane, oczy masz zapłakane, mów?
Moja ż wina okrutna, że Carmena jest smutna znów?
Skronie płoną zarzewiem, serce płacze, bo nie wie nic.
Czy ty kochasz mnie tak, jak ja ciebie, daj znak,
Choć uśmiechem daj znak lic!

Ty i moja gitara, jakaż piękna to para,
Wino na dnie puchara, czegóż więcej nam trza?
Argentyńska piosenka to rytmiczna, to miękka.
A na strunach twa ręka o miłości naszej gra!

Twą serenadę fermata długa kończy,
Aż słońce blade żar naszych ust rozłączy.
Ty i moja gitara, jakaż piękna to para,
Niechaj nikt się nie stara znów rozdzielić serca dwa!

Bądź piosenki mej echem i słonecznym uśmiechem płoń!
Kochać cię nie przestanę, schyl w me ręce stroskane skroń.
Już nie płaczę, jedyny, chodź do swojej dziewczyny, graj.
Co da jutro, kto wie? co miłością się zwie,
To w piosence mi swej daj!

Ты и моя гитара

Почему огорчённое лицо и заплаканные глаза у тебя, скажи мне?
Ужасна моя вина в том, что Кармен снова грустна.
Виски горят, как раскалённые угли, сердце плачет, ибо не знает ничего,
Любишь ли ты меня, как люблю я тебя, дай знак.
Хотя бы улыбкой дай знак!

Ты и моя гитара, как прекрасна эта пара,
Вино на дне бокала, чего ж больше нам надо?
Аргентинская песня, то ритмичная, то мягкая.
А на струнах твоя рука о любви нашей играет!

Твою серенаду фермата длинная завершает,
Пока солнце бледное жар наших уст разделит.
Ты и моя гитара, как прекрасна эта пара,
Пусть никто не посмеет вновь разделить сердца два!

Перевод на русский язык у Ратиновского ограничивается первой строфой и припевом. Но у Власта была ещё одна строфа:

Будь песни моей эхом и солнечной улыбкой гори!
Любить тебя не перестану, наклони к моим рукам огорчённое лицо.
Уже я не плачу, мой милый, подойди к своей девушке, играй
Что завтра будет, кто знает? То, что любовью зовут,
То в песне своей мне дай!

Польский вариант танго в исполнении Тадеуша Фалишевского или Тадеуша Ольши можно прослушать на сайте:

На русский язык танго перевёл А. Ратиновский (встречается запись: Ротиновский). Кто он? Как попала песня к Петру Лещенко? Этих сведений мне не удалось найти. А русский перевод, надо признать, замечательный, в исполнении Петра Лещенко танго приобретает особенную красоту.

Ты и эта гитара

Музыка Ежи Петерсбурского
Русский текст A. Рaтиновского

Отчего ты печальная такая средь этих стен?
Расскажи мне скорей, моя родная, моя Кармен.
Слезы льются, и сердце плачет тоже, не удержать.
Если любишь меня, как люблю я тебя,
Хоть улыбкой мне дай знать.

Пётр Лещенко напел это танго на пластнки два раза, в венском филиале фирмы «Columbia» в 1933 году и в рижской фирме «Bellaccord Electro» в 1934 году. Вероятно, певец услышал его во время посещения Варшавы и вскоре включил в свой репертуар. Танго это в его прекрасном исполнении получило новую жизнь.

ТАНГО «СКУЧНО»

Всем любителям песен Петра Лещенко известно имя автора танго «Скучно»: Саша Влади. На этикетках пластинок назван он автором музыки и стихов этого неувядаемого танго. Кем был владелец этого загадочного имени? Мои попытки найти хоть какие-нибудь сведения об этом авторе долго оставались безуспешными. В материалах Сети можно найти информацию, что Саша Влади кроме танго «Скучно» сочинил две песни со своими стихами «Ах вы, мадам» и «Ты не грусти». Эти песни включил в свой репертуар и в фирме «Bellaccord Electro» записал на пластинки певец русского зарубежья Владимир Неплюев.

У танго «Скучно» было два варианта: польский и русский. Стихи значительно отличаются по содержанию и даже по количеству строф. Познакомьтесь с польским вариантом:

Smutno

Muzyka i słowa Vlady

Smutno! Samotne jest me życie,
Pragnę zapomnieć cudowny sen,
Błagam, i proszę cię daremnie
Ja ciebie wzywam, wróć szczęście me.

Twój obraz, czar i wdzięk wciąż prześladują mnie.
Lecz ty nie wrócisz, bo złoto nęci ziemię.
Smutno! Samotne jest me życie,
Pragnę zapomnieć cudowny sen.

Скучно! Одиноко течёт жизнь моя,
Стремлюсь забыть я чудесный сон,
Молю, прошу тебя напрасно,
Тебя зову я, верни мне счастье.

Твой обаятельный образ беспрестанно преследует меня.
Но ты не вернёшься, ведь золото прельщает многих.
Скучно! Одиноко течёт жизнь моя,
Стремлюсь забыть я чудесный сон.

Скучно

Музыка и стихи Саши Влади

Забыла клятву нашу навеки быть со мною.
Ушла, не оглянувшись, и стала вдруг чужой.
Ушла и ты, уйду и я,
Но, как всегда, я буду молиться за тебя.

Скучно. Мне хочется забыться,
Забыть весь мир, всё, забыть тебя.
Грустно. К чему же мне томиться,
К чему же жить мне, коль нет тебя?

Ты ведь ушла с другим и больше не вернешься.
А для меня осталось лишь забвенье.
Скучно. Мне хочется забыться,
Забыть весь мир, всё, забыть тебя.

Есть у этого танго и третий вариант: латышский: «Skumjas, es nevar aizmirst tevi. » Но мне неизвестно, является ли Около-Кулак автором стихов на латышском языке.

Ещё до того, как танго «Скучно» на пластинках Петра Лещенко контрабандой попало в СССР, ленинградцы и москвичи услышали его на концертах «Хора Дана», происходивших в зале ленинградской «Государственной Академической Капеллы» и в «Московском Радиотеатре» весной 1934 года. Остаётся загадкой, как удалось организаторам концертов протиснуть эту «квинтэссенцию буржуазного упадочничества» через сито цензуры Главреперткома. Вот как писал об этом Дан-Даниловский:

«Один из комиссаров, высокий интересный мужчина с чёрной бородой, свободно говорящий по польски, так высказал своё мнение:

После исполнения танго «Скучно» срывается буря аплодисментов. Мы выходим на сцену более десяти раз. Овации не ослабевают. Мы вынуждены исполнять «Скучно » на бис. И на каждом концерте танго «Скучно» должно было исполнятся по три или четыре раза. «

«ПРИЗНАЙСЯ МНЕ В СВОЕЙ СЛЕПОЙ ИЗМЕНЕ. »
ЕЩЁ ОДНО ПОЛЬСКОЕ ТАНГО В РЕПЕРТУАРЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО

Судьбы песен, как и судьбы людей часто зависят от случая. Польский вариант танго «Признайся мне» был создан для варшавского театра-ревю «Рекс». Танго это было одним из многих эстрадных произведений выдающегося композитора и музыканта Артура Гольда. Особой популярностью среди других танго и фокстротов, созданных композитором в тридцатые годы, оно не выделялось, а создал он их более сотни. Но этой песне суждена была долгая жизнь, ибо включил её в свой репертуар в собственном переводе на русский язык легендарный Пётр Лещенко. Силой своего таланта он умел превратить любую неприметную песенку в шедевр. Первым исполнителем танго «Признайся» («Przyznaj się») на польской эстраде тех лет был один из наиболее популярных польских солистов Тадеуш Фалишевский, в октябре 1933 года в студии записи фирмы «Syrena Electro» записал он его на пластинку в сопровождении оркестра п/у Генриха Варса.

До последнего времени я полагал, что запись польского варианта танго «Признайся мне» в исполнении Тадеуша Фалишевского была единственной, но это не так. Польский филофонист и исследователь песенного наследия первой половины ХХ века Ежи Плачкевич сообщил мне, что фирма «Syrena Electro» произвела ещё одну запись этого танго в исполнении Мечислава Фогга. Он добавил: «У меня эта оригинальная пластинка имеется и я со временем намереваюсь представить её на моём канале http://www.youtube.com/user/jurek46pink».

Имя Людвика Шмарагда, автора польского текста танго «Признайся» часто встречается на этикетках довоенных грампластинок различных фирм. Был это псевдоним журналиста и поэта-песенника Людвика Сонненшейна (1913-1977), автора текстов нескольких десятков песен. Наиболее популярной из них было танго «Сердце мамы», которое включил в свой репертуар Пётр Лещенко. Польский вариант танго «Признайся» по капризу судьбы оказался забытым, записи в исполнении Тадеуша Фалишевского или Мечислава Фогга в последние годы не звучали на антене польского радио и не появились в Сети. Встречается лишь послевоенная запись этого танго в исполнении уличного оркестра «Капелла с улицы Черняковской» Стасека Велянка. И это единственный след старого танго. Я обращался на Польское Радио с просьбой отыскать старую запись в исполнении Фалишевского или Фогга, но «воз и ныне там».

Przyznaj się

Muzyka Artura Golda, słowa Ludwika Szmaragda

Prześnił się sen, nasz wielki sen miłości.
Dosyć tych scen, wiem, że zdradziłaś mnie.
Nie bój się słów, trzeba bać się przyszłości,
Wszystko mi mów, o wszystkim wiedzieć chcę.

REFREN: Przyznaj się, a może ci przebaczę,
Przyznaj się i prawdę powiedz mi.
Jeżeli w twoich smutnych oczach łzy zobaczę,
Żal mi będzie ciebie, mnie i naszych dni.

Przyznaj się, a może cię zrozumiem.
Przyznaj się, i tak minęły dni.
Ty zawiniła, lecz ja zapomnieć umiem,
Więc lepiej przyznaj się, nie będę zły.

Jeśli chcesz żyć beze mnie, bez tęsknoty,
Zostaw mnie, idź i nie przyznawaj się.
Ale gdy znów pragniesz mojej pieszczoty,
Wszystko mi mów, milczeniem nie dręcz mnie.

REFREN: Przyznaj się, a może ci przebaczę.

Отоснился сон, сон нашей любви великой.
Довольно этих сцен, я знаю, ты изменила мне.
Не бойся слов, надо боятся будущего.
О всём мне говори, о всём я знать хочу.

ПРИПЕВ: Признайся, и может тебя прощу я,
Признайся и правду мне скажи.
Если в твоих грустных глазах я увижу слёзы,
Жаль мне будет тебя, себя и наших дней.

Признайся, и может тебя пойму я,
Признайся, ведь прошлого не вернуть.
Ты виновата, но я забыть сумею,
Признайся стало быть, и я не буду злиться.

Если захочешь жить без меня, без грусти,
Оставь меня, иди и не признавайся.
Но если снова ты захочешь моей ласки,
О всём мне расскажи, не мучь меня молчаньем.

Обратите внимание, что автору этого текста было всего 19 лет.

Признайся мне

Признайся мне в cвоей слепой измене.
Признайся мне, за правду всё прощу.
Ты и я в слезах любви найдем забвенье.
И запить хочу измену, грусть свою.

Признайся мне, пока еще не поздно.
Признайся мне, но не жалей меня.
Ты провинилась, поправить всё возможно,
Я твой, признайся мне, прощу тебя.

Пётр Лещенко познакомился с этим танго во время одного из посещений Варшавы, включил танго в свой репертуар, а в 1935 году в Лондоне записал его на пластинку в фирме «Columbia».

Песня эта не подвластна времени, ибо вечной есть тема великой всепрощающей любви.

Источник