Социальная дифференциация общенародного языка
Социальная и профессиональная дифференциация общенародного языка
Сама социальная структура общества, большая или меньшая степень отграниченнности его социальных слоев друг от друга также оказывают прямое влияние на общенародный язык, способствуя его социальной дифференциации.
Выделение в обществе профессиональных групп способствует созданию так называемых «профессиональных языков». Так как в данном случае речь идет исключительно только о лексических особенностях, то правильнее говорить о профессиональной лексике. Профессиональная лексика обычно не знает локальных различий и ориентируется исключительно на профессиональные интересы
«Профессионализация» языка обычно осуществляется тремя путями: 1) посредством создания новых слов (также и через заимствования), 2) с помощью переосмысления слов общенародного языка, 3) сохранением архаических элементов.
Отражение в языке развития культуры
Развитие производительных сил общества, техники, науки и общей культуры обычно связано с возникновением большого количества новых понятий, требующих языкового выражения. Приток новой терминологии вместе с тем сопровождается исчезновением или оттеснением к периферии некоторых терминов, уже не отражающих современного уровня развития наук.
Развитие культуры естественно связано с усилением контактов с различными странами мира, имеющими своей целью обмен опытом в самых различных областях науки и техники. На этой базе возникает интернациональная терминология. Перевод технической и научной литературы неизбежно ведет к появлению в социальных сферах языка общих стилистических черт и особенностей.
Выводы по первой главе
Вопрос о связи языка и общества до сих пор остается дискуссионным в науке. Однако наибольшее распространение получила точка зрения, согласно которой связь языка и общества является двусторонней.
Язык способен отражать изменение в жизни общества во всех его сферах, что существенным образом отличает его от всех других общественных явлений.
Не следует недооценивать влияния общей культуры на развитие и функционирование языка. Развитие производительных сил общества, техники, науки и общей культуры обычно связано с возникновением большого количества новых понятий, требующих языкового выражения. Приток новой терминологии вместе с тем сопровождается исчезновением или оттеснением к периферии некоторых терминов, уже не отражающих современного уровня развития наук.
ГЛАВА 2. СОЦИОЛИНГВИСТИКА КАК НАУКА О ЯЗЫКЕ
Истоки социолингвистики
Термин «социолингвистика» ввел в научный оборот в 1952г. американский социолог Г. Карри. Однако лингвистические исследования, учитывающие обусловленность языковых явлений явлениями социальными, с большей или меньшей интенсивностью стали вестись уже в начале нынешнего века во Франции, России, Чехии. Иные, чем в США, научные традиции обусловили то положение, при котором изучение связей языка с общественными институтами, с эволюцией общества никогда принципиально не отделялось в этих странах от «чистой» лингвистики.
Характерная черта социолингвистики второй половины 20 столетия- переход от работ общего плана к экспериментальной проверке выдвигаемых гипотез, математически выверенному описанию конкретных фактов. По мнению одного из представителей американской социолингвистики Дж. Фишмана, на современном этапе изучение языка под социальным углом зрения характеризуется такими чертами, как системность, строгая направленность сбора данных, количественно-статистический анализ фактов, тесное переплетение лингвистического и социологического аспектов исследования.
Социальная, территориальная и функциональная дифференциация внутри общенародного языка.
Социолингви́стика (социологическая лингвистика)— раздел языкознания, изучающий связь между языком и социальными условиями его бытования. Социолингвистика тесно связана с такими лингвистическими дисциплинами, как психолингвистика и этнолингвистика. Социолингвистика возникла в 1920-х (Афанасий Селищев), развитие получила в 1950-1970-е годы (Уриэль Вайнрайх, Уильям Лабов).
Предметом социологической лингвистики является широкий круг вопросов: язык и нация, национальные языки как историческая категория, социальная дифференциация языка, взаимосвязи между языковыми и социальными структурами, типология языковых ситуаций, определяемых социальными факторами, социальные аспекты многоязычия и т. п.
Метод социолингвистики представляет собой синтез методов и приёмов, применяемых в лингвистике и социологии, таких как фиксирование и анализ социально-обусловленных речевых актов, моделирование социально-детерминированной речевой деятельности с помощью социолингвистических правил, анкетирования, интервьюирования, социологических экспериментов и обработки их результатов с помощью аппарата математической статистики, т. п.
Язык не только служит средством коммуникации внутри этнической общности, он формирует её «языковое сознание», задает общий набор понятий, общий арсенал мышления. А.С. Хомяков писал (1857): «Бесконечно воздействие слова на мысль. Это одно из проявлений умственной опеки народа над человеком». Когда сионисты решили возродить государство Израиль и собрать государственную европейскую нацию, им пришлось даже заново создать современный язык на основе древнего иврита. Это была в значительной мере «лабораторная» работа, и ее автор, отец выдающегося современного лингвиста Ноама Хомского, был включен в число ста знаменитых евреев всех времен.
Антрополог К. Клакхон пишет: «Каждый язык есть также особый способ мировоззрения и интерпретации опыта. В структуре любого языка кроется целый набор неосознаваемых представлений о мире и жизни в нем». Антропологи-лингвисты обнаружили, что общие представления человека о реальности не вполне «заданы» внешними событиями (объективной действительностью). Человек видит и слышит лишь то, к чему его делает чувствительным грамматическая система его языка. Иными словами, сигналы от органов чувств перерабатываются языком в материал для размышлений [59, с. 190].
Говорят даже, что язык определяет коллективное бессознательное этноса. Архетипы «записаны» словами-стимулами, которые порождают ассоциации и «вызывают» целые блоки мироощущения. Сотворение языка и письменности становится частью этнического предания, мифические или реальные создатели причисляются к лику святых как прародители народа.
Русский словесник и педагог середины ХIХ века Ф.И.Буслаев писал о «туземном» языке (1844): «Всё, что развивается в языке органически, само из себя, есть выражение народного ума и быта и потому удобопонятно само по себе; занесенное же и насильственно изобретенное умствующим рассудком содержит в себе, подобно монете, только условное значение. Слова заимствованные, как поддельные цветы, не коренятся в языке, ибо народ не знает ни роду их, ни племени, не сочувствует корню, от которого они происходят; стоят они, как сироты, не будучи окружены производными от себя или же сродными по корню» [61].
Каждый крупный общественный сдвиг ускоряет этногенез и усиливает словотворчество. Превращение народов средневековой Европы в нации привело к созданию принципиально нового языка с «онаученным» словарем. Язык в буржуазном обществе стал товаром и распределяется по законам рынка. Французский философ, изучающий роль языка в обществе, Иван Иллич пишет: «В наше время слова стали одним из самых крупных товаров на рынке, определяющих валовой национальный продукт. Именно деньги определяют, что будет сказано, кто это скажет и тип людей, которым это будет сказано. У богатых наций язык превратился в подобие губки, которая впитывает невероятные суммы». В отличие от «туземного» языка, язык, превращенный в капитал, стал продуктом производства, со своей технологией и научными разработками.
Процессом создания и употребления языка стало управлять государство, что позволило приглушать этничность населения отдельных местностей и собирать это население в большие народы и нации. Важным нововведением стало утверждение государственного языка. Эта прерогатива государства и сегодня является одним из важных инструментом национальной политики и предметом межэтнических противоречий и конфликтов.
Независимо от реальной истории происхождения имени этноса, оно служит важным символом и незаменимым этническим маркёром. Такую же важную роль играют географические названия – имена местностей, рек и гор родной земли, имена священных животных и богов, имена всех символических для этнического сознания сущностей.
Обвиняя современных либералов в нечувствительности к этой стороне сознания, Дж. Грей пишет: «Масаи, когда они были вытеснены со своей исторической родины в резервацию в Кении, где они сейчас проживают, взяли с собой имена окружающих холмов, рек и равнин и дали их холмам, рекам и равнинам своей новой страны. Именно такие уловки консерватизма позволяют человеку или народу, вынужденным переживать глубокие перемены, спастись от угрозы вымирания. С помощью такой же уловки вышли из положения шаманы с озера Байкал, которым советский коммунистический режим не позволял молиться прежним богам, и тогда они дали своим богам имена парижских коммунаров, предотвратив угасание собственной религии и разрушение самой своей идентичности» [6, с. 208].
Важное место занимает этноним и в истории украинского национализма. В геополитическом противостоянии Запада с Россией было использовано политизированное этническое самосознание части населения Украины. О его формировании в начале ХХ века пишет в книге «Происхождение украинского сепаратизма» (Нью-Йорк, 1966) историк-эмигрант Н.И. Ульянов [64]. Он рассказывает, что в конце ХIХ века в Галиции, которая была провинцией Австро-Венгрии, народность русинов (или рутенов, как их называли австрийцы) насчитывала около двух миллионов человек, которые жили вперемешку с поляками. От полонизации их спасал церковнославянский язык, на котором служила униатская церковь и который постоянно напоминал о едином русском культурном корне.
В самой Галиции «ни народ, ни власти слыхом не слыхивали про Украину. Именовать ее так начала кучка интеллигентов в конце ХIХ века». Впервые термин «украинский» был употреблен в письме императора Франца-Иосифа 5 июня 1912 г. В 1915 г. австрийскому правительству был вручен «Меморандум о необходимости исключительного употребления названия украинец».
Социальная
Различение по возрастным особенностям: яз. старшего и младшего поколения, мужчин и женщ. в нек.яз-х.
На основе образовательного уровня:обр-й/малообр-й; Принадлежность к определенному классу, род занятий отклад. отпечаток.
По Маслову:
Литературный язык— общенародный, образцовый. Хар-но:Наличие нормы. Функцонир. в писм.(газете; строго кодифицирована) и устной (публ.выступлениях;орфоэпические нормы). Может иметь варианты:литер.английский (брит, амер, австрал, новозеланд), немец(швейцар, австрийский)
Обиходно-разговорная— менее кодифицирована
Просторечие— элементы, им. шир. террит.распространение, но не включ. в лит. норму(«грубые» (кумекать, оттяпать,ему до лампочки), просто как оттесненные парал. формами (дожить оттесн.литер. класть), новооб-ния, лит. яз. не принятые (захочем, пекёт).
Проф. дифференциация общества:
термины: в авто деле(коробка передач, бампер, буксовать), у моряков принято говорить компАс, рапОрт, у физиков — атОмный.
профессиональным арго— у авто шоферов-мигалка «лампа указат. поворота», дворники «щетки стеклоочистит» использование грамм.форм- 1-го лица ед. ч.замена МЫ; не исп. уменьшит.-ласк.суффикс
Классовая дифференциация яз-а
арго придворных кругов Версаля.:с-ва общенар. яз.избегались как «неприличные», замен.жеман.описат. выраж-ми(‘уши’- ‘ворота слуха’)
Арго деклассированных
воровской жаргон (мокрое дело ‘убийство’, царева дача ‘тюрьма-в царской России)- «тайн.яз.»: в них существен. роль играет стремление «зашифровать», сделать непонят.для посторонних передав. сообщ.
Семейный диалект
Идиолект— язык индивида, автора
Территориальная
Относительно единый лит.яз. противостоит значительно различающимися диалектами, дробные диалекты – говоры, объединяются в наречия(окающее, акающее).
Изоглосса (от изо – одинаковый и греч. glóssa — язык), линия на карте, обознач. в лингвист. географии границы распростр. к-л яз. явления (фонет, морфолог, синтакс, лекс)
Для всех хар-но: слож. предложения, обилие причаст. и деепр.оборотов, страдательные конструкции, замена глаголов отглагольными сущ.
Разговорный стиль. (белиберда, околесица, проныра, пустомеля, хлипкий, горланить, ляпнуть), варианты слов, как «печка, надо» (нейтральные — печь, нужно)- использование при неофиц.быт., повседневном общении м/у людьми в заранее не подготовленной устной речи.
Характерно – неполнота выражения и эмоциональность
Сленг—сознательный отказ от принятых норм, ироническое переименование некоторых понятий (предки –родители) демонстрат. грубость (балдёж)
Характерно всем: более короткие (часто неполные) предложения, широкое употребление уменьшительных, уничижит. и др.суффиксов эмоциональные оценки (ср. домишко, домина, домище).
11. Литературный язык и его признаки.
Литературный язык – общенародный язык письменности, язык официальных и деловых документов, школьного обучения, письменного общения, науки, публицистики, художественной литературы, всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме (письменной и иногда устной), воспринимаемый носителями данного языка как образцовый. Литературный язык – это язык литературы в широком понимании. Русский литературный язык функционирует как в устной форме, так и в письменной форме речи.
Признаки литературного языка:
1) наличие письменности;
2) нормированность – достаточно устойчивый способ выражения, который выражает исторически сложившиеся закономерности развития русского литературного языка. Норми-рованность основана на языковой системе и закреплена в лучших образцах литературных произведений. Данный способ выражения предпочитает образованная часть общества;
3) кодифицированность, т. е. закрепленность в научной литературе; это выражается в наличии грамматических словарей и других книг, содержащих правила использования языка;
4) стилистическое многообразие, т. е. многообразие функциональных стилей литературного языка;
5) относительная устойчивость;
9) соответствие употреблению, обычаям и возможностям языковой системы.
Охрана литературного языка и его норм является одной из основных задач культуры речи. Литературный язык объединяет народ в языковом плане. Ведущая роль в создании литературного языка принадлежит наиболее передовой части общества.
Каждый из языков, если он достаточно развит, имеет две основные функциональные разновидности: литературный язык и живую разговорную речь. Живой разговорной речью каждый человек овладевает с раннего детства. Освоение литературного языка происходит на всем протяжении развития человека вплоть до старости.
Литературный язык должен быть общепонятным, т. е. доступным к восприятию всеми членами общества. Литературный язык должен быть развит до такой степени, чтобы иметь возможность обслуживать основные сферы деятельности людей. В речи важно соблюдать грамматические, лексические, орфоэпические иакцентологические нормы языка. Исходя из этого важной задачей лингвистов является рассмотрение всего нового в литературном языке с точки зрения соответствия общим закономерностям развития языка и оптимальным условиям его функционирования.
Вопрос
Фидеистическое отношение к слову
Безусловное восприятие знака как предпосылка и первоэлемент словесной магии
13. Магическая («заклинательная») функция языка и неконвенциональное (безусловное) отношение к знаку
Один из наиболее глубоких языковедов XX в. Р.О.Якобсон на основе теории коммуникативного акта определил систему функций языка и речи. Три из них являются универсальными, т.е. такими, которые присущи любым языкам во все исторические эпохи. Это, во-первых, функция сообщения информации, во-вторых, экспрессивно-эмотивная функция (выражение говорящим или пишущим своего отношения к тому, о чем он сообщает) и, в-третьих, призывно-побудительная функция, связанная с регуляцией поведения адресата сообщения (почему эту функцию иногда называют регулятивной). В качестве частного случая призывно-побудительной функции Якобсон называет магическую функцию, с той существенной разницей, что в случае словесной магии адресат речи – это не собеседник (грамматическое 2-е лицо), а неодушевленное или неведомое «3-е лицо», возможно, высшая сила: Пусть скорее сойдет этот ячмень, тьфу, тьфу, тьфу! (литовское заклинание, см.: Якобсон, [1960] 1975, 200).
К проявлениям магической функции речи относятся заговоры, проклятия, клятвы, в том числе божба и присяга; молитвы; магические «предсказания» с характерной гипотетической модальностью (ворожба, волхвование, пророчества, эсхатологические видения); «славословия» (доксология), адресованные высшим силам – обязательно содержащие возвеличивающие характеристики и специальные формулы восхваления – такие, как, например, Аллилуйа! (древнееврейск. ‘Восхваляйте Господа!’), Осанна! (грецизированный древнееврейский возглас со значением ‘Спаси же!’) или Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! ); табу и табуистические замены; обеты молчания в некоторых религиозных традициях; в религиях Писания – священные тексты, т.е. тексты, которым приписывается божественное происхождение; можно считать, например, что они были созданы, внушены или продиктованы высшей силой.
Общей чертой отношения к слову как к магической силе является н е к о н в е н ц и о н а л ь н а я трактовка языкового знака, т.е. представление о том, что слово – это не условное обозначение некоторого предмета, а его ч а с т ь, поэтому, например, произнесение ритуального имени может вызывать присутствие того, кто им назван, а ошибиться в словесном ритуале – это обидеть, прогневать высшие силы или навредить им.
Истоки неконвенционального восприятия знака лежат не в изначальном фидеизме сознания, но в первичном синкретизме отражения мира в человеческой психике – это одна из фундаментальных особенностей дологического мышления. Таким было мышление первобытного человека. При этом дело не в отсутствии логики – просто эта логика и н а я. Рассказа о прошлом здесь достаточно, чтобы объяснить настоящее; сходные явления могут не просто сближаться, но отождествляться; следование во времени может пониматься как причинно-следственная связь, а имя вещи – как ее сущность. В наше время черты дологического мышления можно наблюдать у дошкольников. В частности, неконвенциональное понимание слова хорошо известно детской психологии: «слово отождествляется с вещью» (К. И. Чуковский) – например, первоклассник может считать, что в предложении Там стояло два стула и один стол всего три слова или что слово конфета – сладкое.
Представления о неконвенциональности знака в сакральном тексте создают характерную для религий Писания атмосферу особой, пристрастной чуткости к слову. Успешность религиозной практики (богоугодность обряда, внятность Богу молитвы, спасение души верующего) ставится в прямую зависимость от аутентичности сакрального текста; его искажение кощунственно и опасно для верующей души.
С неконвенциональным восприятием знака связаны боязнь переводов Писания на другой язык и вообще боязнь любых, даже чисто формальных, вариаций в выражении сакральных смыслов; требования особой точности при воспроизведении (устном или письменном) сакрального текста; отсюда, далее, повышенное внимание к орфоэпии, орфографии и даже каллиграфии. Неконвенциональная трактовка знака в Писании на практике приводила к консервативно-реставрационному подходу к религиозному тексту: исправление богослужебных книг по авторитетным древним спискам, толкование непонятных слов в лексиконах, орфографические правила и грамматики – все основные филологические усилия средневековых книжников были обращены в прошлое, к «святой старине», сохранить и воспроизвести которую они стремились (см. далее §100-101).
Вера в волшебные и священные слова связана с работой правого (в своей основе неречевого) полушария головного мозга. В отличие от левополушарных механизмов, обеспечивающих прием и передачу интеллектуально-логической и абстрактной информации, правое полушарие отвечает за чувственно-наглядную и эмоциональную сторону психической жизни человека. Бессознательные и неосознанные процессы также имеют правополушарную природу.
Таким образом, феномен неконвенционального восприятия знака является основным (элементарным) психолого-семиотическим механизмом, создающим самое возможность фидеистического отношения к языку (речи). Это то зерно, из которого вырастает вера в волшебные и святые слова. Безусловное (неконвенциональное) восприятие языкового знака в той или иной мере и форме определяет взаимоотношения языка, с одной стороны, и мифолого-религиозного сознания и конфессиональной практики – с другой.
Языковая политика
ЯЗЫКОВА́Я ПОЛИ́ТИКА — под Я. П. в наст. время понимается научно организованная программа воздействия на общественно-речевую деят-ность, а также меры по формированию нац. языков. Объективный характер норм лит. языка и независимость от воли человека тенденций язык. развития вовсе не исключают возможности планомерного «подталкивания» речевой практики в направлении общей эволюции языка, возможности совершенствования культуры речи.
Вопросы языковой политики в совр. мире
1). О конфликтной языковой ситуации в определившихся государствах;
2). Отмена преподавания рус. яз-а в ближнем зарубежье. Искл. – Белоруссия. Прибалтика (предпочтение западноевроп-ейским языкам).
3). Официальный язык в бывших республиках СССР. Во взаимоотн-ях языков в совр. условиях следует учитывать 2 момента: 1) влияние др. языка (языков) на дан. яз. в виде заим-ствования слов или оборотов; 2) овладение вторым яз-ом как средством активного общения в разных сферах жизни.
4). Излишние нерегулируемые заимствования и охранитель-ная политика по отношению к нац-ному яз-у. Яз-вая политика должна регулировать меру и необходимость заимствований.
5). Административные меры против засорения нац-ного литер-ного яз-а (Законы постановления, принятые во Франции и Германии против неоправданного употребления преимущест-венно американизмов и англицизмов).
6). О языковой политике советской власти:
— обязательное изучение русского языка;
— равные права русского яз-а и родного яз-а в республиках;
— добровольное знание русского яз-а как государства в силу отсутствия закона о госуд-ном языке;
— языковое строительство (разработка алфавитов). Для яз-ов, не имеющих письменности, создано приблизительно 50 литер-ных яз-ов, театры на родных языках, журналы, газеты и т.д.
7) Проблема сознательного правового регулирования употребления в совр. национальном обществе не исследована в языкознании в достаточной степени. Но позиция языкознания такова: любой язык – величайшее достижение человеческой эволюции и в его сохранении заинтересовано человечество.
Полезен опыт языковой политики в ряде многонациональ-ных развитых стран. Финляндия – 2 официальных госуд-ных языка (финский, шведский), хотя шведов не более 6%. Это установлено конституцией 1919 г. Обучение в школе – по выбору. Передачи на телевидении – на обоих языках. Присяга президента – на двух языках.
Индия – хинди и урду, англ. яз. – 1 из литер-ных яз-ов страны.
Швейцария – 4 госуд-ных яз-а: немецкий, франц., итал., ретороманский. Но языковая политика испытывает затрудне-ния, т.к. в ней широкое распростр. получила диалектная речь.
Социальная дифференциация общенародного языка
ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЯЗЫКА
ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЯЗЫКА
СМЕШЕНИЕ ДИАЛЕКТОВ И ОБРАЗОВАНИЕ ДИАЛЕКТОВ ПЕРЕХОДНОГО ТИПА
Характер языковых процессов, протекающих в зонах диалектного смешения
Причины легкой проницаемости диалектных систем
НЕЧЕТКОСТЬ ДИАЛЕКТНЫХ ГРАНИЦ. ПОНЯТИЕ ИЗОГЛОССЫ.
РАЗБРОСАННОСТЬ ИЗОГЛОССНЫХ ЯВЛЕНИЙ
ВОЗМОЖНОСТЬ КОНСОЛИДАЦИИ И ОБОСОБЛЕНИЯ ДИАЛЕКТНЫХ ЧЕРТ
ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ВЫДЕЛЕНИЯ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫХ ДИАЛЕКТНЫХ ЧЕРТ
СОЦИАЛЬНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЯЗЫКА
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ЛЕКСИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ
ГРУППОВЫЕ, ИЛИ КОРПОРАТИВНЫЕ, ЖАРГОНЫ
УСЛОВНЫЕ ЯЗЫКИ РЕМЕСЛЕННИКОВ-ОТХОДНИКОВ, ТОРГОВЦЕВ И
БЛИЗКИХ К НИМ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП
ИСТОЧНИКИ ЖАРГОННОЙ ЛЕКСИКИ
НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ ОСОБЕННОСТИ
СОЦИАЛЬНЫХ РАЗНОВИДНОСТЕЙ РЕЧИ
ПРОНИЦАЕМОСТЬ ЛЕКСИЧЕСКИХ СИСТЕМ СОЦИАЛЬНЫХ ВАРИАНТОВ РЕЧИ И ИХ ВЗАИМОВЛИЯНИЕ.
СВЯЗЬ ЖАРГОННОЙ ЛЕКСИКИ С ПРОСТОРЕЧИЕМ. ОБРАЗОВАНИЕ ИНТЕРЖАРГОНА
О СТИЛИСТИЧЕСКИХ ФУНКЦИЯХ СОЦИАЛЬНЫХ ВАРИАНТОВ РЕЧИ
1. По материалам, представленным Р. М. Баталовой.
2. Пример заимствован из статьи: Т. И. Жилина. О говоре села Слудка. Историко-филологический сборник, вып. 3. Сыктывкар, 1956, стр. 79-86.
3. Примеры взяты из книг: И. М. Дуров. Опыт терминологического словаря рыболовного промысла Поморья. Соловки, 1929; В. И. Макаров. Рыболовецкая лексика говоров Нижнего Дона. Автореф. канд. дисс. Ростов-на-Дону, 1967.
4. Примеры лексики ямского промысла взяты из кн.: О. И. Блинов. О лексике ямского промысла в говорах Томской области, «Труды Томского гос. ун-та им. В. В. Куйбышева», т. 138, 1960, стр. 37-39.
5. См. об этом: Л. И. Скворцов. Взаимодействие литературного языка и диалектов. (Рукопись канд. дисс.), стр. 322.
6. Большое количество примеров подобного рода содержится в канд. дисс. Л. И. Скворцова «Взаимодействие литературного языка и социальных диалектов», стр. 268-271.
7. Примеры оленеводческой лексики взяты из книг: П. Я. Черных. Сибирские говоры. Иркутск, 1953, стр. 49-50; Л. А. Ивашко. Лексика печорских говоров. (Автореф. канд. дисс.). Л., 1958, стр. 12.
8. Примеры взяты из работы: С. Т. Ахумян. Лексика «Очерков бурсы» Н. Г. Помяловского. (Автореф. канд. дисс.). Ереван, 1957, стр. 18.