Тюркизм в немецком языке
Тюркизмы, заимствования и альтернативные взгляды ученых
Заимствования — абсолютно нормальное историческое явление для любого языка. Заимствуются даже названия дней недели (венгерский четверг «csütörtök» — славянизм и финский четверг «torstai» — германизм). Другой вопрос — мог ли один народ заимствовать название части тела и другого (забавный спор о заимствовании слова «рука» из балтских языков). Но подобные споры происходят в научном поле.
Обывателю, притом не-лингвисту, нужны чёткие и легкие ответы. Когда он видит 7 разных версий происхождения названия своего города, то пугается. Естественно, материт науку. Что хуже, думает, что объективной истины не нет и «мы не можем ничего знать». При этом надо понимать, что уровень аргументации каждой из этих версий разный. Кроме того, Льва Гумилёва при объяснении того или иного слова или этнонима будет «тянуть» в сторону тюрков, а Трубачева — ираноязычных народов.
Из тюркских языков в русский пришли как такие специфические слова, как кочевать-кошевой, отара [овец], юрта, кибитка.
// Нет, я не хочу сказать, что тюрки = кочевники, есть у нас, к примеру, гагаузы и казанские татары.
А вот слова нашего повседневного быта:
Но я не буду сосредотачиваться на перечислении всех тюркизмов (многие из которых по совместительству персизмы и арабизмы), а остановлюсь на некоторых интересных словах.
1) Начнем, пожалуй, с восточнославянского обозначения 40. Уже «Русская правда» пишет: сорокъ гривенъ вместо *četyre desęte.
Тюркская версия проста: сорок произошло от сорока у тюрков — kırk (каз. қырық). Но подобное созвучие наблюдается и с позднегреческим «40» — σαράκοντα. Зачем просто заменять числительное? Другая, более убедительная версия связывает число с 40-ка шкурками пушнины. Шкуры заворачивали в сороку (сорочку). Подтверждений этому множество. Взять хотя бы сообщение 1619-го «Дано дуркѣ Манкѣ лѣтникъ въ сорочкахъ отъ суконъ» или русско-нижненемецкого разговорник 1607-го, составленный купцом из Любека.
Более того, скандинавы словом serkr называли как элемент одежды, так и 200 звериных шкурок.
2) Серьга или серьги.
«Серьга» — заимствование из готского *ausihriggs или *ausahriggs «серьга», буквально «ушное кольцо». Связано с современным ring
Дубликаты не найдены
Как я выучил английский
Знакомые говорят, что история мотивирующая и надо её публиковать. Ну вот.
Сколько себя помню, всегда хотел знать иностранные языки, особенно английский, но видел перед собой огромную глухую стену, к которой не знаешь, как подступиться. На курсы денег нет. Припадки заучивания слов глохнут уже через несколько дней из-за ощущения бесперспективности, да и забываются эти слова моментально.
15 мешков картошки. Всё началось с них. Моя деревенская семья всегда выращивала картошку, взрослые продавали потом. В какой-то момент отец показал мне на мешки и сказал: «Иди продавать к магазину, 50% твои.» Уже через неделю у меня впервые в жизни были свободные деньги, достаточные, чтобы пойти на курсы.
На курсах объяснили, что через will выражается будущее время, «have + 3-я форма глагола» значит, что действие имело место ранее заданной расчётной точки, а вот ещё Present Perfect Continuous есть. Это сейчас «и чё??», а в провинции до Интернета… Помните, как Моисей раздвинул воду? Вот. Наконец-то появилась возможность учить самостоятельно!
Вскоре переехал в столицу и получил дополнительную мотивацию: в Москве как-то всё про английский, всё вокруг него. После нескольких месяцев выживания и работы на трёх работах жизнь устаканилась, пора было браться за язык всерьёз.
В 7 лет, не имея доступа к детской литературе, читал дома всё, что попадалось, вплоть до русской классики. За счёт этого удалось нехило прокачать язык, ну как минимум письменную речь. Как-то в продлёнке мне навешали два третьеклассника, а потом мне же ещё досталось «за драку»! Помню, как, продолжая реветь, лежал прямо на полу и писал развёрнутое официальное обращение к учителям и ученикам школы: «…потому что вы – Козлы! Козлы с большой буквы потому, что это ваше имя.» Вручил воспитательнице продлёнки и засим удалился. Все ближайшие дни трясся от страха: в те времена назвать учителей «козлами»…
К величайшему моему удивлению, даже родителей в школу не вызвали. День за днём все вели себя так, как будто вообще ничего не произошло. Спустя какое-то время, проходя мимо двух учительниц старших классов, услышал шёпот: «…и ни одной ошибки, и все запятые правильно расставлены…» Похоже, советские педагоги были настолько потрясены недетским слогом первоклассника, что решили не спускать собак.
Много лет спустя в Москве подумал: а вдруг с английским так же прокатит?? И взялся за неадаптированную английскую классику. В советское время её очень здорово перевели – буквально предложение в предложение и очень качественно.
Взял книжку «Трое в лодке» в оригинале, взял русский перевод и делал следующее. Читаю абзац со словарём на английском. Это агония: почти с нуля сразу за классику. Затем беру этот же абзац в русском переводе и сравниваю, пытаясь увидеть, где и что я понял неправильно. Без словаря и на этом этапе не обойтись: оказывается, например, что неправильно понял слово blind. Это не «слепой» – это «занавеска». После всей подробнейшей проработки ещё раз читаю этот абзац на английском, уже более-менее всё понимая, и перехожу к следующему. На каждый абзац могло уходить 1-2 часа. Когда таких абзацев набиралось на 7-10 страниц, я делал то, что начинающие обычно не могут себе позволить: откидывался в кресле и читал 10 страниц сложного классического текста подряд практически без словаря. Ага, эти самые ЕЩЁ РАЗ! Мозг, таким образом, с самого начала настраивался на английский стиль мышления.
Не пытайтесь это повторить. Работает, да, но соотношение затраченного времени и выхлопа не самое выгодное.
Не могу сказать, что после тех троих в лодке стало легче: у Джерома сравнительно простой язык. Дальше пошёл Чарльз Диккенз, а потом Вальтер Скотт со своими вкраплениями староанглийского и шотландского. Всё это время, кстати, продолжал выписывать и учить отдельные слова. Big mistake. Я, конечно, упёртый товарищ – несколько тысяч так выучил. Но, оглядываясь назад… Время можно было потратить гораздо рациональнее.
У – упорство. В какой-то момент уже работал на приличной работе с высокой зарплатой. Уверенности в своём знании английского, однако, по-прежнему не было. Решение очевидно: увольняемся с хорошей работы, устраиваемся курьером в бюро переводов и занимаемся английским по 13-14 часов в день. Если нет поездок, делаем в офисе грамматические упражнения. Что-то непонятно – обращаемся к переводчикам. В поездках продолжаем читать классику – Вирджиния Вулф и Теккерей, йоу! А ещё курьер часто где-то идёт пешком. Ну сделал 120 листов распечаток А4 с фразовыми глаголами и примерами их употребления – и ходи себе, крути их в голове месяцами. До сих пор некоторые места в Москве ассоциируются с конкретными фразовыми глаголами.
В какой-то момент поступил на не самый лучший иняз: на первых же курсах начал поправлять преподавателей. Потом перестал поправлять преподавателей. Иняз создаёт среду, где все поголовно прямо или косвенно, так или иначе заинтересованы в английском: от экзаменов никуда не денешься. Такая среда стимулирует тебя даже в том случае, если изначально мотивации было ноль.
Fun fact: я, возможно, был единственным в истории студентом иняза, который ни разу за все 5 лет не сдавал экзамен по общему английскому, только гос. Преподаватели менялись, но вели себя на экзаменах всегда одинаково: я просто заходил, и мне без слов ставили «отл».
Будучи перфекционистом, стараюсь сделать идеально либо не парюсь вообще. Когда начинал учить язык, цель стояла совершенно чёткая: выйти на такой уровень, чтобы носители-британцы не отличали меня от «своего». Уже на старших курсах работал переводчиком, а через пару лет после выпуска вырос как профессионал ещё на голову.
Итак, что у меня было за спиной через 2 года после окончания иняза:
— 5 лет чтения классики в оригинале;
— несколько лет работы переводчиком и преподавателем английского;
— десятки фильмов и сериалов, просмотренных по несколько раз внимательнейшим образом, не пропуская ни одного слова или выражения;
— опыт проживания в языковой среде: Англия – 3 месяца, США – 8 месяцев;
— многократно проработанный мощный аудиокурс для расширения вокабуляра (созданный для носителей, btw) + я особое внимание всегда уделял фразовым глаголам как одной из самых непонятных областей английского языка.
И вот только после всего этого до меня стало доходить, во что я вообще ввязался, с каким объёмом информации я имею дело. Даже если полностью избавиться от акцента, «свои» идентифицируются через связки пароль-отзыв.
Мороз и солнце? Аты-баты?
В последние годы начинаю приучать себя к мысли, что, скорее всего, не добьюсь поставленной цели никогда.
Меня долго не отпускало ощущение, что делаю что-то не так, поэтому всегда с интересом расспрашивал всех, кто занимался английским: преподавателей, студентов инязов, наших эмигрантов в Англии и США.
Fun fact № 2: у людей, хорошо владеющих иностранными языками, обычно очень смешные представления о том, как их надо учить, особенно у переводчиков. Парадокс, да? Нет. Почти везде языки дают плохо, и реально выучивают их, как правило, люди с хорошими способностями. Для обучения таких людей не требуется никакого преподавательского мастерства или специальных приёмов. Они воспримут любой способ подачи материала. Что-то сами додумают. А потом всю жизнь рассказывают, как замечательно «это работает».
Правды о принципах изучения и преподавания иностранных языков в массовом сознании не больше, чем в представлениях древних греков о строении мира. Я не преувеличиваю: волосы дыбом встают от того, что удалось натворить маркетологам языковых школ в головах людей. Даже толковых людей, даже с хорошим образованием.
Несмотря на способности и бешеную мотивацию, я, к сожалению, сделал ВСЕ мыслимые ошибки и прошёл через ВСЕ заблуждения – от «учить слова по карточкам» до веры в чудо соприкосновения с носителями. Все эти ошибки и заблуждения впоследствии зафиксировал и сформулировал в некоторых статьях этого блога.
Перфекционизм и тут нашёл себе применение)) Fun fact № 3: те статьи, которые про изучение иностранных языков, я писал и редактировал 8 лет! Тратил сотни человеко-часов, пытаясь сформулировать МАКСИМАЛЬНО коротко. Убивал по полдня (не шучу), придумывая, как сократить абзац хотя бы на одну строчку без потери смысла. Радовался, когда удавалось удалить даже одно лишнее слово.
Даже после этого не успокоился – перевёл их в видеоформат. Всё равно, конечно, получилось 69 минут. Ну сорри – не рекламный ролик снимал. Труд всей жизни, так сказать.
Тюркизмы в исследованиях казахстанских лингвистов
Изучение функционирования тюркизмов в различных языках (славянских, романских и германских, в собственно тюркских и т.д.) всегда привлекало внимание казахстанских лингвистов. Интерес к исследованию тюркской лексики объяснялся стремлением понять происхождение определенной группы тюркских лексем в том или ином рассматриваемом языке, выявить лексико-семантическую основу, словообразовательную структуру, а также их этимологию. Тюркизмы как объект исследования казахстанских лингвистов получили отражение с точки зрения фонетики/ морфологии, словообразования. В данном ключе они стали объектом когнитивного, лингво-культурологического, этнолингвистического, этимологического, семантико-прагматического анализа. К настоящему времени в отечественной лингвистике накоплен обширный материал по изучению роли и места тюркизмов в словарном составе русского, украинского, белорусского, польского, ингушского, немецкого языков. Ниже предпринято обзорное описание научных трудов казахстанских ученых, объектом изучения которых оказались тюркизмы.
Известный ученый XX Махмудов в кандидатской диссертации «Тюркизмы в языке русских памятников ХI-ХIV вв.» (Алма-Ата, 1943) заложил основы научного изучения истории русского литературного языка.в Казахстане. Как отмечает Н.И. Гайнудлина, «в ней автор сделал ряд интересных выводов относительно контактов русского языка с тюркскими языками, не утративших своей научной значимости и в наши дни».
Важный вклад в изучение тюркизмов в русских названиях животного мира внес ДС Сетаров <Алма-Ата, 1971). В фундаментальной работе Х.Х. Махмудова «Русско-казахские лингаостилистические взаимосвязи» впервые закладываются основы лингвостилистики, которые продолжены в исследованиях более десятка его учеников. В лексикографическом плане особый интерес представляет солидный по объему словарных статей и принципу создания «Словарь тюркизмов в русском языке», составленный Е.Н. Шиповой (Алма-Ата: Наука КазССР, 1976, — 444 с.) и который до сих пор является уникальным и единственным источником для лингвистов при изучении тюркизмов в словарном составе современного русского языка, так как другие этимологические словари русского языка, например, М.Фасмера, П.Я. Черных и др. отражают «всю» лексику языка — как исконную, так и заимствованную (наряду с тюркскими). Поэтому есть все «основания утверждать о том, что словарь Е.Н. Шиповой признан на настоящий момент лучшим опытом в создании словаря тюркизмов в русском языке.
Ниже представлены наиболее важные работы казахстанских лингвистов по описанию тюркизмов в славянских, романских, германских и др. языках, в отдельных тюркских языках, отражающие различные точки зрения и разные методологические процедуры. Данные исследования дают особенно ценный материал для разработок проблем семантической, словообразовательной, лексико-грамматической и морфологической адаптации тюркизмов, а также их реконструкции.
Число специальных исследований по тюркизмам в лексической системе русского языка значительно. Огромный вклад в изучение тюркизмов русского языка внесли языковеды: Г.Ш. Оразгалиева, Н.А. Сандыбаева, А.А. Умурзакова, М. Ш. Мусатаева, Л.А. Шеляхов-екая, Н.Ж. Шаймерденова и мн.др. Необходимо отметить работы Г.Ш. Оразгалиевой «Тюркоязычные топонимы в прозе А.С Пушкина» (Алма-Ата, 1990), А.А. Умурзаковой «Тюркизмы в словообразовательной системе русского языка» (Алма-Ата, 1992) М.Ш. Муса-таевой, Л. А. Шеляховской «Словообразовательный словарь тематических групп тюркизмов в русскомязыке», «Словообразовательный словарь тюркизмов» (1995). В фундаментальном труде Н.Ж. Шаймерденовой «Глоссы как феномен текста» впервые в казахстанской лингвистике проведен источниковедческий анализ глосс с учетом данных разнообразных в хронологическом и жанровом отношении письменных памятников, описана типология этого языкового феномена. В составе огромного фактического материала, анализу подвергаются и тюркские слова, глоссируемые в различных письменных памятниках на протяжении ХI-ХХ вв. Важный вклад в исследование семантико-стилистических особенностей функционирования тюркизмов в языке художественной литературы внесли работы Д.С. Сагдуллаева, в частности его кандидатская диссертация, выполненная под руководством Х.Х. Махмудова и посвященная изучению тюркизмов в творческом контексте СП- Бородина27, Н.А. Сандыбаевой, посвященные лексике восточного происхождения, а именно ее кандидатская диссертация «Лексика восточного происхождения в «Хожение за три моря» Афанасия Никитина», Р-Т. Мендекиновой «Тюркизмы в языке русских писателей Казахстана (лексико-стилистический аспект) (Алматы, 1996); стилистическим функциям тюркизмов в творческом контексте Л. Соловьева посвящено кандидатское исследование Г.К. Абдрахман.
На материале тюркских заимствований Ш.А. Сабитова рассматривает номинативный ряд со значением лица по роду деятельности и профессии, а в диссертационном исследовании А.О. Жол
дасбек, посвященном. лингвокультурологическому, семантическому, сравнительно-историческому, сопоставительному описанию лексико-семантической группы «одежда» в русском и казахском языках, один из подразделов посвящен тюркизмам в составе наименований одежды в русском языке. Исследованию казахизмов в современном русском языке посвящены кандидатские диссертации М.Н. Джумартовой «Казахская лексика в современном русском языке» (Л., 1989) и Б.Б. Абилхасимовой «Казахизмы в русскоязычных газетах Казахстана (II половина XIX и конец XX вв.)» (Алматы, 2002).
Тюркизмы в языке периодической печати Северо-Казахстанской области являются предметом исследования Ж.К. Дарбаевой (2003).
Впервые вариативность тюркизмов в памятниках русской письменности становится предметом исследования М.А. Бурибаевой «Лексическая вариативность тюркизмов в памятниках русской письменности ХI-ХVII вв.» (2009), а также монографии «Тюркизмы на страницах древних книг (лексическая вариативность)» (2009). В них проанализировано более 1500 тюркизмов и их лексических вариантов, обнаруженных в памятниках русской письменности, которые классифицируются на собственно лексические и фонематические. Главной «аксиомой» исследования является то, что «вариативность тюркских слов, как и любая вариативность в языке вообще, является в широком смысле слова показателем определенной «модели» на пути становления нормы. Этим и объясняется выбор сочетания «условная норма»; в синхронном срезе вариативность — норма литературного языка, в диахроническом — ее становление». Описанию «культурной памяти слов» в русско-тюркском диалоге культур посвящена монография З. К. Сабитовой «Прошлое в настоящем. Русско-тюркские культурные и языковые контакты» (Алматы: Қаазақ университеті, 2007), в которой тюркизмы рассматриваются как феномен евразийской лингвокультуры.
В диссертации Б.А. Газдиевой «Функционирование родного языка ингушской диаспоры в условиях русско-казахского билингвизма» представлен солидный корпус тюркизмов (в числе которых и арабизмы и персизмы, вошедшие через тюркские языки) из записей разговорной речи информантов-ингушей. Примечательно что,, свободное употребление тюркизмов наблюдается как в родном языке ингушей, так и при их общении на русском языке, Исследователь отмечает, что появление и функционирование заимствованных слов в языке — результат контактирования разных народов, этносов и культур; на политическом, социально-экономическом, культурном и военном уровнях. Особо отмечается, что условия депортации, которой ингуши подверглись в 40-е годы XX в., и контакты с коренным этносом — казахами, не могли не отразиться и в ингушском языке.
Тюркизмы в немецком языке рассмотрены в кандидатской диссертации АС. Баймановой «Языковая адаптация тюркизмов в немецком языке (на материале художественных текстов и лексикографических источников)». Объектом ее исследования являются «зарегистрированные документально в словарях и графически оформленные в системе современного немецкого языка тюркские лексические элементы, появившиеся в результате межкультурного и межъязыкового взаимодействия».
Попытка комплексного анализа функционирования тюркизмов в польском языке впервые проделана в диссертационном исследовании А.Б. Ибраевой «Лингво-культурологические особенности функционирования тюркской лексики в трудах польских писателей». Особенностью данной работы является то, что она посвящена выявлению и изучению тюркской лексики в трудах польских писателей и поэтов (А. Янушкевича, Б, Задесского, Г. Зелинского и других), депортированных в Казахстан, «что приобрело еще большую актуальность в связи с изменением приоритетов и императивов новой языковой политики независимого Казахстана».
Как тюрки изменили русский язык
Как тюрки изменили русский язык, — К.Головастиков
«Лента.ру» продолжает рассматривать «31 сложный вопрос» по отечественной истории, обозначенный российскими чиновниками в ходе подготовки единого, канонического учебника. Четвертый пункт в списке посвящен отношениям московских князей с монголо-татарами. При этом в формулировке якобы спорной темы настоящие острые углы обойдены — а именно вопрос о том, что Русь приобрела и что потеряла по итогам нашествия: «Поскреби русского — найдешь татарина», гласит пословица. То, как иго преобразило Московскую Русь, удобно изучать на конкретном материале — лингвистическом: «Лента.ру» решила рассмотреть историю «тюркизации» русского языка.
Для начала стоит оговориться, кто же были эти татары. Так называли древнее загадочное племя, по всей видимости — монголоязычное, существовавшее во второй половине первого тысячелетия нашей эры. Оно впоследствии было практически истреблено лидером другого монгольского племени Темуджином, он же Чингисхан; великий полководец мстил татарам за родных. Тех татар, которые не были уничтожены сразу, Чингисхан ставил в авангарде своего войска — на самые опасные места. Таким образом племя, погибнув, дало свое имя и воинам-смертникам, и в целом тюркской армии Чингисхана. С современными татарами эти древние не имеют этнически ничего общего.
Лингвистический термин «тюркизм» достаточно широк. Во-первых, им называют простейшие и самые распространенные случаи: заимствования тюркских слов из тюркских языков. Однако также лингвисты говорят о тюркизмах, если слово из других языков (персидского или арабского, например) пришло в наш посредством тюркского. Наконец, если этимологически тюркское слово появилось в русском через голову другого языка, его тоже можно объявить тюркизмом.
История тюркских заимствований в русский делится на три периода: до Орды, при ней и после. В домонгольский период в русский проникли считанные слова. Их место в лексической системе удобно оценить на примере «Слова о полку Игореве». Всего в главном памятнике древнерусской словесности, созданном в конце 1180-х, около 45 тюркизмов; практически все они относятся к половцам, о походе Игоря на которых идет речь. В современном русском представлены лишь редкие из них: это слова телега, жемчуг, болван, челка (возведение последнего слова к русскому челу, судя по всему, ошибочно). Среди ярких домонгольских тюркизмов, например, слово бусый, значащее оттенки серого: бусый волк — это волк с серо-беловатой, после весенней линьки, летней шерстью. Название реки Каяла — происходит от тюркского «река, поросшая осокой» (по другой версии — от тюркского слова, означающего «скалистая»).
Важно, что тюркские заимствования — один из способов решить вопрос об аутентичности памятника. Скептики и конспирологи утверждают, что «Слово» — подлог и было сочинено в XVIII веке на основе Задонщины (конец XIV — начало XV века), сказания о победе Дмитрия Донского над войсками Мамая. Сходство между двумя памятниками несомненное, и очевидно, что автор более позднего текста отталкивался от более раннего; так вот, скептики предполагают, что фальсифицированное сказание о походе Игоря было основано на рассказе о Куликовской битве, а не наоборот. Однако если бы это было так, то предполагаемый автор «Слова» должен был бы уметь отличать тюркские заимствования домонгольского периода от тех, что попали в русский язык с Ордой и позже: ему пришлось бы, переделывая Задонщину, поздние тюркизмы выбросить, а ранние оставить. Более того, фальсификатору пришлось бы отыскать в древнерусских рукописях еще больше древнейших заимствований, чтобы испещрить ими «Слово»: у двух памятников всего семь общих тюркизмов, а в сказании о походе Игоря их в шесть с лишним раз больше. Таким образом, фальсификатору необходимо было обладать лингвистическими данными XIX-XX веков, а «Слово» было найдено в конце XVIII века.
Картина Виктора Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами» 1880 года
Среди других ярких домонгольских тюркизмов — слова боярин, лошадь, ватага. Русский богатырь тоже совсем не русский: слово, означающее былинного героя, отличающегося умом и силой, взялось из тюркских языков, где оно значит «смелый, военачальник, герой»; ему родственно киргизское батыр. Появление о в первом слоге тут объясняют влиянием русского слова богатый. Действительно, например, в Смоленской и Курской областях слово богатырь значило «богач», что зафиксировано региональным словарем; это же значит и белорусское багатыр.
Да и саму Орду «ордой» на Руси назвали еще до Орды: это слово тюркского происхождения было взято не у татар, а, скорее всего, у половцев. Оно обозначает союз нескольких кочевых племен, в переносном значении — беспорядочную большую толпу или даже банду. В древнерусском слово орда значило лишь «стан, кочевье»; то, что у этого слова не было связанного второго значения «армия», указывает на ранний срок заимствования.
Но по-настоящему много тюркизмов в русском языке появляется именно в период монголо-татарского ига. Многие из них относятся к торговой сфере, отражая приспособленческий характер отношений Москвы с ханами. Типичный пример — это слово деньги. Деньгой называли мелкую серебряную монету-»чешуйку», которая со второй половины XIV века чеканилась в Москве, Новгороде, Рязани и других центрах. Оно происходит от тюркского слова, означавшего серебряную монету разной стоимости, в том числе и рубль; название казахстанской валюты — тенге — этимологически родственно российским деньгам. Корень слова, от которого произошла деньга, в ряде тюркских языков (татарском, казахском, киргизском, узбекском) означал одновременно и белку, и копейку, отражая факт использования пушнины в качестве денежной единицы.
Позднее за деньгой окончательно закрепляется московское значение — одна двухсотая часть рубля, то есть полкопейки. Меж тем и сама копейка вполне может оказаться заимствованием. Название денежной единицы традиционно возводят к слову копье, так говорят уже летописи, например в Софийском временнике под 1535 годом написано: «А при великом князе Василье Ивановиче бысть знамя на денгах: князь великий на коне. А имея мечь в руце; а князь великии Иван Васильевич учини знамя на денгах: князь великий на коне, а имея копье въ руце и оттоле прозваша денги копеиныя». Однако скорее всего, это лишь народная этимология: в слове копейка писалась буква ять, что делало невозможным ее происхождение от копья; кроме того, будь это происхождение верным, монета скорее называлась бы копейко, копьецо или копейце. Поэтому вероятным кажется восточное заимствование: в персидских исторических текстах упоминается монета копек. Из современных тюркских языков это старинное название сохранилось в туркменском языке (правда, некоторые туркменские языковеды склонны видеть в нем русизм). Сторонники тюркской этимологии доводят ее до слова, значившего «собака»: монеты могли назвать собаками как в честь изображенного на них животного, так и просто в шутку.
Прежде чем связать деньгу, о которой уже шла речь, с татарским названием монеты, ученые обсуждали еще одну — как выяснилось, неверную — тюркскую этимологию: от слова тамга. Сейчас оно значит родовой фамильный знак у абхазов, башкир, казахов, киргизов, осетин, марийцев и других народов. В исходном монгольском оно означало «тавро, клеймо»; в период Золотой Орды слово получило распространение в странах Средней Азии, Восточной Европы, Ближнего и Среднего Востока, Кавказа и Закавказья, где, помимо прежних, приобрело новые значения — «документ с ханской печатью», «(денежный) налог». И хоть деньги не происходят от слова тамга, от него несомненно происходит современное слово таможня: на товары, облагаемые податью, ставились знаки-тамги. Таможенником уже в 1267 году назывался сборщик особой подати при татарском управлении в Древней Руси; глагол тамжить означал «облагать пошлиной».
Восточное происхождение оказывается и у очень русского слова — и русского предмета — кафтан («старинная долгополая верхняя мужская одежда, обычно шитая из сукна»): оно пришло либо из персидского при тюркском посредничестве, либо непосредственно из тюркского. Заимствование произошло в XIII-XV веках, после падения Киева. Исследователи считают, что кафтан — составное слово из двух корней, значивших соответственно «мешок» и «платье». Тюркизмом, скорее всего, является и слово таракан: наиболее убедительное его этимологическое толкование — «расползающийся во все стороны». Русское хозяин, встречающееся у Афанасия Никитина — это, очевидно, персидское ходжа, пришедшее через тюркские языки.
Кадр из фильма Василия Пронина и Ходжи Аббаса «Хождение за три моря»
Собственно, «Хожение за три моря» (1466-1474) и стоит считать апофеозом проникновения тюркизмов в русскую словесность. Заключительная часть произведения — молитва Афанасия Никитина — написана на смеси русских, арабских и тюркских слов. Иноязычную лексику Афанасий использовал для самых деликатных материй: «А иду я на Русь, кетъмышьтыр имень, уручь тутътым. Месяць март прошел, и яз заговел з бесермены в неделю, да говел есми месяць, мяса есми не ел и ничего скоромнаго, никакие ествы бесерменские, а ел есми по двожды на день хлеб да воду, авратыйля ятмадым». Переводится это так: «А иду я на Русь (с думой: погибла вера моя, постился я бесерменским постом). Месяц март прошел, начал я пост с бесерменами в воскресенье, постился месяц, ни мяса не ел, ничего скоромного, никакой еды бесерменской не принима