Узуальное и окказиональное в языке
К вопросу об окказиональных словах
Некоторые исследователи (Эр. Ханпира, Е.А.Земская и др.) отличают от окказиональных слов так назывемые потенциальные слова, т.е. единицы лексики, которые образованы по высокопродуктивной языковой модели. Сама словообразовательная система языка подсказывает частую возможность образования таких слов в речи. Эр.Ханпира приводит такие примеры потенциальных слов: нелюбовность, наплеватель, возразитель и др.(4) Однако нас больше интересует эмоциональная выразительность художественного слова, а в потенциальных словах эмоционально-экспрессивный компонент незначителен. Приводя примеры использования окказиональных слов в художественной литературе, мы предпочитаем не разграничивать окказиональные и потенциальные слова. Такое объединение вполне оправдано: обе группы представляют собой слова, отсутствующие в языковой традиции, такие, которые создаются «по случаю», в момент речи, тогда как все остальные слова воссоздаются, воспроизводятся как готовые единицы языка.
Важным признаком окказионального слова является его словообразовательная производность. Действительно, окказионализм всегда образуется от других слов и состоит как минимум из двух морфем. Признак словообразовательной производности присущ и каноническим словам, но он менее абсолютен для них, чем для окказиональных.
Сравните: железность , нерадость, но вседоламповщина, тихоньствовать, безнероние (от Нерон), самовыдвигатель,заслезненность, фетство(от Фет). (Примеры взяты из лирики Е.Евтушенко).
Индивидуальное словотворчество, в результате которого появляются окказионализмы, основано на уже имеющихся в языке корневых и аффиксальных морфемах, которые служат в данном случае строительным материалом. При этом наблюдается процесс, подобный созданию метафоры: корневая морфема семантически не сочетается с теми аффиксальными морфемами, которые образуют окказионализм. Нарушение же нормы словообразования приводит к особой выразительности слова.
Приведем несколько примеров из произведений разных авторов.
Сложные окказионализмы встречаются и у И.Бродского, однако этот пример интересен тем, что один из корней здесь вовсе отсутствует или от него остался лишь осколок:
Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
Дорогой, уважаемый, милая, но не важно
Даже кто, ибо черт лица, говоря
Откровенно, не вспомнить уже.
(«Ниоткуда с любовью»)
Поэзия В.Маяковского, особенно ранняя, перенасыщена окказиональными словами.
Больший интерес представляют не отдельно взятые окказионализмы, а наблюдаемые в контексте, где они входят в состав метафор, являются эпитетами или участвуют в создании других тропов. Приведем примеры из поэмы В.Маяковского «Облако в штанах».
Вот и вечер
В ночную жуть
Ушел от окон,
Хмурый,
Декабрый.
Оказавшись в составе тропа, окказиональное слово во много раз усиливает его художественную выразительность, эмоциональность, отражает все нюансы мыслей и чувств автора. Так, в «Облаке в штанах» выплеснуты отчаяние и боль героя от того, что его отвергли, его бунт против существующих порядков, против искусства, религии, любви. Он не принимает жизнь, которая приносит столько боли. В этом мире нет места истинным чувствам, поэзии, чистоте отношений, всем правят ложь, деньги, поэтому он бросает вызов самому Богу. Разочарование в любви приводит героя к разочарованию в жизни. Сложная метафора показывает картину того рокового вечера:
В стеклах дождинки серые
Свылись,
Гримасу громадили,
Как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Сюрреалистические картины, созданные словом, в том числе и окказиональным, встречаются в поэме часто.
На лице обгорающем
Из трещины губ
Обугленный поцелуишко броситься вырос.
Nomina persona: узуальные и окказиональные значения Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»
Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Чеботникова Татьяна Алексеевна
NOMINA PERSONA: USUAL AND OCCASIONAL MEANINGS
The article is devoted to studying one of the segments of the Russian provincial communicative space ; in particular, the author describes qualitative nouns nominating a human being according to his personal qualities and features of character. The paper identifies the peculiarities of their meaning interpretation in the different types of dictionaries, establishes the potentials. Knowing the specificity of their functioning in speech practice allows the communicant to formulate correct statement, to change the tonality of communication if necessary, to remove unnecessary tension, and, consequently, helps to avoid communicative mistakes and failures.
Текст научной работы на тему «Nomina persona: узуальные и окказиональные значения»
Чеботникова Татьяна Алексеевна
NOMINA PERSONA: УЗУАЛЬНЫЕ И ОККАЗИОНАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ
Статья посвящена изучению одного из сегментов коммуникативного пространства российской провинции, в частности описанию квалитативных имен существительных, именующих человека по его внутренним качествам и чертам характера. Выявляются особенности толкования их значений в словарях различного типа, устанавливаются потенциальные возможности. Знание специфики функционирования в речевой практике исследуемых слов позволит правильно построить высказывание, при необходимости изменить тональность общения, снять ненужное напряжение и тем самым избавит от коммуникативных ошибок и неудач.
Адрес статьи: \м№^.агато1а.пе1/та1епа18/2/2017/12-1M8.html
Филологические науки. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 12(78): в 4-х ч. Ч. 1. C. 172-175. ISSN 1997-2911.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.aramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: phil@aramota.net
ISSN 1997-2911. № 12 (78) 2017. Ч. 1
Статья посвящена изучению одного из сегментов коммуникативного пространства российской провинции, в частности описанию квалитативных имен существительных, именующих человека по его внутренним качествам и чертам характера. Выявляются особенности толкования их значений в словарях различного типа, устанавливаются потенциальные возможности. Знание специфики функционирования в речевой практике исследуемых слов позволит правильно построить высказывание, при необходимости изменить тональность общения, снять ненужное напряжение и тем самым избавит от коммуникативных ошибок и неудач.
Ключевые слова и фразы: коммуникативное пространство; речевая практика; просторечие; квалитативное имя существительное; носитель языка; разговорная речь.
Чеботникова Татьяна Алексеевна, д. филол. н., доцент
Оренбургский государственный педагогический университет chebotnikoff2@yandex.ru
NOMINA PERSONA: УЗУАЛЬНЫЕ И ОККАЗИОНАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Правительства Оренбургской области в рамках научного проекта № 17-14-56601.
Названные устные разновидности речи составляют некое унифицированное и весьма функциональное образование, которым пользуются современные носители русского языка в повседневной речевой практике и которое представляет собой свободную череду «вкраплений» в общую канву коммуникации жаргонных, просторечных, иногда диалектных слов как единиц, не имеющих какой-либо четкой статусной отнесенности. Ранее уже описывались особенности употребления и понимания некоторых глагольных форм, а также слов со значением родства современными носителями русского языка 11. Мы отмечали, что умение не только совмещать стилистически и функционально разнородные языковые элементы в речевой практике, но и ощущать необходимость их присутствия в должной пропорции становится показателем стиля и высокого уровня владения языком [16].
При этом следует подчеркнуть, что не только рядовой носитель языка не всегда способен квалифицировать функционально-стилистический статус используемой им языковой единицы, но и специалисты сознательно отказываются от строгой его дифференциации, ограничиваясь указанием на коммуникативно-прагматическую валентность слова. Так, например, в Большом толковом словаре русского языка под редакцией С. А. Кузнецова помета «просторечное» вовсе отсутствует, она как бы покрывается пометой «разг.» (разговорное), точнее «разг.-сниж.» (разговорно-сниженное), но при этом весьма подробно представлены пометы эмоционально-экспрессивного и оценочного характера: «одобр.»/«неодобрит.», «шутл.»/«ирон.», «по-чтит.»/«уничижит.»/«презрит.»/«пренебр.», «ласк.»/«груб.» и др. [4].
Подобный подход представляется нам весьма логичным, поскольку границы между просторечной и разговорной стихией подвижны и неустойчивы, а то языковое явление, которое получило наименование «общий жаргон», в известной степени сближается с традиционным представлением о просторечии, то есть речью людей, недостаточно овладевших нормами литературного языка, так как повседневная речь современных носителей русского языка чрезвычайно экспрессивна и часто избыточно эмоциональна.
В рамках статьи мы не предполагаем осветить все выше пунктирно обозначенные «приметы» современного носителя просторечия, наше внимание будет сосредоточено лишь на отдельных особенностях словоупотребления, в частности на использовании квалитативных имен существительных, характеризующих человека по его внутренним качествам и чертам характера, то есть существительных, которые с лексемой «человек» находятся в гиперо-гипонимических отношениях.
Источниковой базой исследования послужили данные авторской картотеки, Национального корпуса русского языка (НКРЯ), лексикографические данные.
Изучение фактического материала показало чрезвычайную его насыщенность словами с оценочной маркированностью, в частности квалитативными именами существительными. В их числе: бахвал, выжига, раздолбай, растяпа, фефела, головорез, зуда, неряха, чистюля, растрепа, балбес, балда, брюзга, бахвал, ветрогон, чистоплюй, лахудра, тёха, голодранец, скряга, охламон/ка, пустослов, шалопай, раззява, недотепа, ротозей, мямля, баламут, разгильдяй, пофигист и др.
^БЫ 1997-2911. № 12 (78) 2017. Ч. 1
В силу специфики значения имена существительные описываемого типа являются, как отмечает М. В. Ляпон, «отражением элементарного мыслительного акта», предполагающего, «прежде всего, существование оценивающего субъекта (кто оценивает?), объекта (что оценивается?) и самого результата оценочного высказывания» [5, с. 232]. Аналогичную точку зрения мы встречаем в работах Т. И. Кочетковой и О. Н. Соловьевой [3; 9]. Т. И. Кочеткова пишет: «Оценочные слова, на наш взгляд, полифункциональны, т.к. способны выполнять не только номинативную функцию, но и номинативно-предикативную» [3, с. 73]. Предикация, в понимании Т. И. Кочетковой, представляет собой «реализацию способности языковой единицы (семантико-синтаксической структуры) выражать коммуникативную установку на основе соединения в предложении компонентов, обозначающих предмет и его признак; акт оформления пропозиции» [Там же, с. 73-74].
Изучение и анализ фактического материала позволили установить, что в речевой практике квалитативные имена существительные, именующие человека по его внутренним качествам и чертам характера, способны утрачивать негативную оценочную окраску, закрепленную в системе языка.
В-четвертых, при окказиональном употреблении квалитативных имен существительных в повседневной бытовой речи в качестве средства выражения положительной эмоции, например восхищения, восторга, радости, приятного удивления. Ср.: «Вот ведь способный какой, мерзавец! Совсем вчера не учил уроков, у телевизора просидел, а на тройку ответил! Память какую имеет, мерзавец! Все помнит, как будто вчера читал. Драться, конечно, плохо. А все-таки смелый какой, мерзавец! Слово «мерзавец» он (отец) всегда произносит ласково, даже нежно» (А. Алексин. Поздний ребенок) [1, с. 77-78]. Очевидно, что подобное использование названных существительных в речевой практике весьма специфично, к нему можно по-разному относиться, но не учитывать его нельзя.
Таким образом, условия утраты негативной оценочной окраски именами существительными, именующими человека по его внутренним качествам и чертам характера, значительно разнообразны. На наш взгляд, представляется значимым целенаправленное изучение коммуникативного потенциала оценочных слов и создание на этой основе справочников функционального типа, включающих рекомендации для адекватного их использования в речевой практике.
1. Алексин А. Третий в пятом ряду. М.: Молодая гвардия, 1977. 512 с.
2. Вежбицкая А. Семантические универсалии и базисные концепты. М.: Языки славянской культуры, 2011. 569 с.
4. Кузнецов С. А. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.
5. Ляпон М. В. К вопросу о языковой специфике модальности // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. 1971. Т. 30. Вып. 3. С. 230-239.
6. Моисеев Б. А. Оренбургский областной словарь. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2010. 192 с.
7. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. URL: http://www.ruscorpora.ru (дата обращения: 10.09.2017).
8. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1987. 750 с.
11. Чеботникова Т. А. «Кто виноват теперь, что их идеал так уродлив» [Электронный ресурс] // Концепт: научно-методический электронный журнал. 2016. Т. 15. С. 2021-2025. URL: https://e-koncept.ru/2016/96323.htm (дата обращения: 10.09.2017).
12. Чеботникова Т. А. Особенности речевого поведения молодежи в ситуации свободного общения: этико-риторический аспект описания // Ресурсы региона: культурно-историческое развитие в контексте науки и образования: материалы Всероссийской научно-практической конференции / под ред. М. Ю. Беляевой, Н. А. Серогодского, Н. С. Балаценко. Славянск-на-Кубани: Филиал Кубанского гос. ун-та в г. Славянске-на-Кубани, 2016. С. 215-219.
13. Чеботникова Т. А. Речевое поведение как культурно-исторический феномен // Язык в различных сферах коммуникации: материалы II Международной научной конференции / сост. Т. Ю. Игнатович, Ю. В. Биктимирова. Чита: Забайкальский государственный университет, 2016. С. 57-60.
14. Чеботникова Т. А. Целесообразность как компонент языковой нормы // Актуальные проблемы современной науки: материалы международных научно-практических конференций научной сессии «XVIII Невские чтения». СПб: Изд-во НИЯК, 2016. С. 75-79.
15. Чеботникова Т. А., Владимирцева В. Г. Речевая практика: прошлое, настоящее, будущее // Динамика языковых и культурных процессов в современной России: материалы V Конгресса РОПРЯЛ. СПб: РОПРЯЛ; Фонд «Русский мир», 2016. С. 550-555.
16. Чеботникова Т. А., Якимов П. А. Слова со значением родства в речевой практике носителей русского языка // Современные исследования социальных проблем. 2016. № 1 (25). С. 203-212.
NOMINA PERSONA: USUAL AND OCCASIONAL MEANINGS
Chebotnikova Tat’yana Alekseevna, Doctor in Philology, Associate Professor Orenburg State Pedagogical University chebotnikoff2@yandex. ru
The article is devoted to studying one of the segments of the Russian provincial communicative space; in particular, the author describes qualitative nouns nominating a human being according to his personal qualities and features of character. The paper identifies the peculiarities of their meaning interpretation in the different types of dictionaries, establishes the potentials. Knowing the specificity of their functioning in speech practice allows the communicant to formulate correct statement, to change the tonality of communication if necessary, to remove unnecessary tension, and, consequently, helps to avoid communicative mistakes and failures.
Key words and phrases: communicative space; speech practice; colloquial speech; qualitative noun; native speaker; colloquial speech.
узуальные, потенциальные и окказиональные
Деление способов словообразования на узуальные, потенциальные и окказиональные – это вопрос нормативности / ненормативности, и в этом смысле узуальные (общепринятые) способы противопоставляются потенциальным и окказиональным как неузуальным. Е. А. Земская отмечала, что «… неузуальное словообразование как область языка, свободная от строгих нормализаторских ограничений, служит средством для восполнения лакун, имеющихся в сфере узуального словообразования. Тем самым неузуальное словообразование является той сферой языка, в которой легко и свободно рождаются номинации ad hoc[29]».
Таким образом, узуальнымиследует считать такие способы, которые находятся в центре словообразовательной системы и наиболее активно используются. К ним относят префиксацию, суффиксацию, постфиксацию, сложение, сращение, транспозицию и семантизацию.
В пределах таких способов, как суффиксация, постфиксация и сращение новых тенденций нет.
В префиксации, которая по-прежнему остается одним из самых активных способов, практически все префиксы все так же употребительны, но некоторые из них расширяют сферу употребления. Например, расширяет зону употребления приставка наи-: она может употребляться с прилагательными вне степени сравнения: «наиродное среди чужого» (А. Вознесенский)[30], с причастием: «в наикачаемом из миров важно прижаться» (А. Вознесенский), с наречием: «наинепоправимо непросты» (А. Вознесенский). То же приставка анти-: она сочетается не только с прилагательными и существительными, но и с глаголами: антиродился (В. Михайлов), с наречием: «Интересно, сколько лет профессору Антропову, если к вопросу о браке он относится антиперестроечно?», с местоимением: антия, антиты, антиникто, антисебя (М. Пляцковский).
В сложении намечается увеличение числа соединяющихся компонентов: возможны сложения трехкомпонентные: «сборник-альманах-журнал – симбиоз издательской практики» (ЛГ), четырехкомпонентные: «Я стою, как перед вечною загадкою, пред великою и сказочной страною: перед солоно-да-горько-кисло-сладкою, голубою, родниковою, живою» (В. Высоцкий), пятикомпонентные: «Сижу в гостях у Владимира, в столовой-спальне-детской-кухне-кабинете и сгораю от стыда за этот реальный соцреализм» (А. Мухин), болеекомпонентные сложения: И ему в конце полета с благодарностью вручен вело-мото-кино-фото-видеомагнитофон» (В. Высоцкий), «с благосклонно-нежно-равнодушно-соблазни-тельно-независимо-тепло-человечно-мужской улыбкой» (А. Битов).
Наблюдаются сложения, в которых один из компонентов – словосочетание или одна буква: «генерал-старший сержант Кубатай», «Т-линия – обозначение нульпространственного мгновенного перехода».
В пределах транспозиции чаще всего реализуется субстантивация, которая хорошо описана. Остальные способы либо не принимаются во внимание (Улуханов, 1996), либо переход в каждую из частей речи считается самостоятельным способом (Зарицкий, Мухаметова, 1990: адъективация, адвербиализация, прономинализация, препозитивация, конъюнктивация, партикуляция, интеръективация, а еще десубстантивация и реадъективация).
В сфере транспозиции много спорного и нерешенного. Одни говорят, что любой глагол, прилагательное, деепричастие, наречие можно превратить в существительное (Панов, 1960), другие – что «структурная антитеза имени и глагола в русском языке не позволяет транспозицию имен в глаголы и наоборот» (Ким). На практике глаголы и его формы могут переходить в существительное:
Танцуют в небе голубом,
Одна из них подобна снегу,
Другая – рыжему огню,…
А третья льется, как простая
Смеясь зовется (А. Левин. Суд Париса).
Когда Упал, ударившийся оземь,
Восстал опять, как древний Победил,
За ним возникло маленькое Тише,
Шепча свое опасное сказать
(А. Левин. Торжественное произнести).
Семантизация. Под семантизацией понимается любое изменение значения слова при сохранении звуковой оболочки.
Хорошо исследованы такие механизмы семантизации, как метафора, метонимия, синекдоха, апеллятивация (галифе, макинтош), ономизация (пес Шарик, г. Орел, г. Изюм).
Но к этому способу относятся также пансемия, синсемия, асемия, изосемия, гетеросемия и т.д.
Пансемия – употребление слова в самых различных значениях, стремление к всезначности, например, слово штука.
Как правило, пансемичны слова, являющиеся знаком определенного периода. Сейчас, например, пансемант крутой: как позитив (крутой фильм) и как негатив (эти крутые на своих «мэрсах»).
Пансемия наблюдается в детской речи, во внутренней речи, в разговорной речи. Иногда и окказионализмы создаются с установкой на полисемичность (слово ку из фильма «Кин-дза-дза», которое заменяет все остальные слова, кроме 7 особо выделенных).
Синсемия– совмещение нескольких значений многозначного слова в одном употреблении: «Прикрой свои уста и прочие места» (В.Высоцкий), «Я высеку тебя на скале» (В.Высоцкий).
Асемия – употребление слова без значения: «А я придумал слово, смешное слово «плим». Все прыгает и скачет: «Плим, плим, плим, плим, плим и ничего не значит – плим, плим, плим, плим, плим» (М. Токмакова).
Изосемия – звуковая оболочка, не имеющая значения, начинает семантизироваться произвольным образом, то есть предлагается несколько вариантов означивания некоторой звукобуквенной последовательности. У А. Вознесенского в стихотворении «Скрымтымным» это слово последовательно приобретает 13 значений.
Гипосемия – немотивированное, произвольное употребление слова в другом значении: «Шри ланка меня, любимый, только очень сильношри» («Городок»).
Гиперсемия – обобщение значений, выделение из них доминантного признака, создание своего рода надзначения: «Исцеленьем от язв и уродства, будет душ из живительных вод» (В. Высоцкий) – общее значение слова уродство (физическое, моральное).
Антисемия – приобретение словом противоположного значения: «Отколе, умная, бредешь ты, голова?»
Транссемия– трансформация, при которой слово получает значение другого слова на основе паронимической аттракции: Сейчас как амстердам в глазго, так душанбе из тебя вон (TV).
Транссемия своего рода – перевернутая гетеросемия.
Гетеросемия – переосмысление слова на основе выделения в его составе части, совпадающей с реальным словом: «И куда эта чекистка делась?» «Какая чекистка?» «Которая чеки выбивает»; ханыга – дочь хана. (М.Задорнов). Этот принцип был положен в основу толкования многих слов в знаменитом «Этимологическим словаре» (Норман, 1970).
Парасемия–переосмысление слова на основе совпадения его частей с 2 или более реальными словами: чайхана – отсутствие чая (М. Задорнов).
Категория потенциальности пронизывает весь язык. Достаточно полно описаны потенциальные слова (Маноли,1981), произведено отграничение потенциальных и окказиональных слов. Потенциальные способы образования слов выявлены и описаны В. П. Изотовым.
Под потенциальными способами он понимает нетипичное использование узуальных способов. К ним он относит гендиадис, редупликацию, голофразис, плюрализацию и сингуляризацию.
Гендиадис–такая разновидность сложения, которая состоит в рифмовке составляющих компонентов (анализы-манализы всякие).
О рифмованном сложении исследователи говорили еще в начале прошлого века (Мирза-Джафар, 1900; Дурново, 1902). Систематически же этот способ начали изучать в последние 30 лет (Янко-Триницкая, 1968; Николаев, 1986;. Изотов, 1996).
Рифмующимися компонентами могут быть:
1) «знаменательные», то есть сохраняющие свое языковое значение, слова (читатели—почитатели);
2) «знаменательное» + десемантизированное: ножечки-кошечки (В. Мережко);
3) «отзвучные», то есть не имеющие самостоятельного значения ни в рифмованном словосочетании, ни вне его: «Остановившись в нескольких шагах от Язона, тот задал ему вопрос на непонятном языке. Язон в ответ пожал плечами и пробормотал что-то невразумительное.
– Амбл, амбл, – пробурчал Язон, отодвигаясь.
– Фримбл-брибл, – сказал солдат, подходя ближе
(Г. Гаррисон, перевод).
Результатом гендиадиса являются употребляемые в разговорной речи слова шуры-муры, хухры-мухры, трали-вали, буги-вуги.
Комбинация перечисленных трех вариантов дает всего 9 типов гендиадиса, например, 2 десемантизированных слова: «Знаете что, я милиционер. Эти ваши контексты-подтексты не понимаю» (А. Дударов). Значение новообразования – «уклончивый ответ».
Иногда встречается трехкомпонентный гендиадис: тары-бары-растабары, танцы-шманцы-обжиманцы.
Редупликация – разновидность сложения, заключающаяся в повторе компонентов: «Поговорим о собратьях по перу. Их легион, легкоуправляемых борзописцев. Пишут-пишут-пишут-пишут-пишут». К повторам «склонны» прилагательные, глаголы, наречия, междометия и звукоподражания, в разговорной речи часто используется повтор частиц: ни-ни, не-не.
Голофразис – разновидность сращения, при которой слово создается на базе любого целого предложения или части сложного.
Этот способ активизировался в последней трети, а то и четверти XX в. Хорошо изучен на базе германских языков (Миловеков), на материале русского языка рассматривался фрагментарно (Габинская, 1969; Хампира, 1972; Намитокова, 1986; Изотов, 1994).
Исходной базой может быть:
1. Простое двусоставное предложение:
2. Простое односоставное вокативное предложение: Господи-ты-боже-мой, страти-то какие!
3. Безличное предложение:
Женщина – мне-тяжко-женское бремя!
4. Сложное, например, бессоюзное:
«Не обижал, в общем-то Нинку, кормил (но большойтолстой/быть/нельзя/замуж/не/возьмет/никто), одевал, не по-барски, конечно, но и не сказать, чтоб в рванину» (В. Орлов).
В пьесе Э. Радзинского «Театр времен Нерона и Сенеки» зафиксирован следующий окказионализм:
Сенатор конь (вопит без пауз одно длинное-длинное слово): Да здравствует Цезарь! (30 раз). Мы всегда желали такого Цезаря, как ты! (30 раз). Ты наш отец, друг и брат, ты хороший сенатор и истинный Цезарь (80 раз).
Три предложения соединяются своего рода ремарочно-указательными вставками.
Плюрализациязаключается в приобретении существительным Singularia tantum формы мн.ч. с изменением значения. Изотов выделяет 8 типов плюрализации, например:
1) Любит Блока и Сирина.
Режет рюмкой пельмени.
Но мне эта милее (россия – малая родина)
2) Поэтому я и хочу сказать вам – «умам, честям и совестям»: ради своих и моих детей уйдите тихо и спокойно (Тихомиров).
Сингуляризациязаключается в приобретении существительным Pluralia tantum формы ед. ч. с изменением исходного значения: «На полу валялась часть щипцов. Щипец? Щипца? Некстати посетили меня филологические раздумья».
Потенциальными по своей природе являются все комбинированные способы, то есть:
1) комбинация узуальных (телеканал «опопсяется»);
2) комбинация окказиональных («энтузазист» – А. Хаит)»;
3) комбинация потенциальных, например, голофразис с гандиадисом:
«Отче/протоиерей/не/изводи/на/нас/елей/браги/нам/налей» (Ф. Чешко); (одно слово)
4) комбинация узуального и окказионального (футматч);
5) комбинация узуального и потенциального
(раз попал в пёстро-новогоднееловый от пустьрасцветают/цветы/таймеров, послушал (С. Рыженков); (одно слово)
6) комбинация окказионального и потенциального (голофразис + апокопа):
Вы так храните свои тайны, что мы вас введем в КПОСГТПЧ. Что это такое? Комитет по Охране Самых Главных Тайн Партии Читателей (Н. Овечкин);
7) комбинация узуальных, потенциальных и окказиональных: Наша жизнь была покрыта гладкой оболочкой само/собой/разумеющести (одно слово).
К окказиональным способам относятся креация, все виды элиминирования, аугментации, анаграммы, тмезис, элиминирование аффиксов, разлияние, графиксация, редеривация и субституция.
Креациякак способ словообразования заключается в присвоении лексического значения произвольной последовательности звуков: «Водку папа называл малямбой, такое у него было словечко, брал с мороза свои пятьсот и закусывал салом» (Е. Добровольский).
Часто креативы используются в произведениях научной фантастики. Наиболее удачные креативы входят в общий язык: лилипут, рококо, мурзилка и др.
Существует точка зрения, отрицающая креацию как самостоятельный способ (Торопцев, 1985), некоторые о ней не упоминают (Улуханов), некоторые признают (Журавлев, Зарицкий). В. П. Изотов считает креацию древнейшим способом словообразования.
Аугментация (приращение) – неморфемное увеличение производящей основы:
Протеза–начальное неморфемное увеличение производящей основы: х—хобби (М. Байджиев) – хобби, к которому относятся иронически.
Эпентеза – срединное неморфемное увеличение производящей основы: И на малюпасенькой пылинке Вселенной началось гниение (А. Дударев).
Эпитеза–конечное неморфемное увеличение производящей основы: Обещал – забыл ты нешто? – Ох хорош! – Что клеенку с Бангладешта привезешь! (В. Высоцкий).
Элиминирование описано подробнее:
Апóкопа–конечное усечение (И. С. Улуханов включает этот способ в узуальные): у А. Толстого изво – извозчик.
Синкопа – срединное усечение: оник – «охотник» (И. Варшавский).
Аферезис–начальное усечение: сидент из дисседент.
Анаграмматические способы: ретроскрипция, фонетичская и морфологическая метатеза.
Ретроскрипция–новое слово образуется путем обратного прочтения и написания производящего слова: Ани Лорак – Каролина.
Метатезазаключается в перестановке компонентов производящего слова (не обязательно с изменением значения исходного слова: лизоблюд – блюдолиз).
Фонетическая метатезазаключается в перестановке сегментов слова: «Что такое бная?» (А. Нестеренок). В статье идет речь о многочисленных опечатках в издании романа А. Бушкова «Анастасия»: слово бная (из баня) приобретает значение «символ некачественного книгоиздания».
Морфологическая метатезазаключается в перестановке компонентов сложного слова: – Вы куда? – В вагон-буфет. – А вы? – А мы из буфета-вагона.
Одним из самых интересных (и неупорядоченных в плане классификации) является тмезис.
Р. Ю. Намитокова, анализируя определение тмезиса в словарях Ш. Марузо и О. С. Ахмановой, считает, что тмезис – это вторжение аффикса (или целого слова, чаще служебного) внутрь слова – обычно композита.
Сегментный тмезисзаключается во вставке внутрь слова неморфемного сегмента (см. эпентеза). В. Д. Бандалетов этот способ образования слова называет фонетико-морфологическим.
Аффиксальный тмезис – вставка аффикса, в частности, приставки (другие случаи не зафиксированы): «Глава правительства обрадовался, что конфликта не вышло и можно и дальше поневоевать».
Лексический тмезис–вставка самостоятельного слова(отмечала Р. Ю. Намитокова): 45-с-чем-то-летний.
Синтаксический тмезис– вставка словосочетания или даже предложения: Мы же… Санкт-черт возьми!-Петербург?
Эмансипация морфемыимеет место тогда, когда морфема высвобождается из слова и начинает употребляться как самостоятельное слово: «В ней была та мера «пре-»… превосходства, преступления каких-то норм « (В. Токарева).
Разлияниеопределяется тогда, когда реально существующее слово распадается на части, каждая их которых (или одна) начинает функционировать самостоятельно:
1) узуальное слово + окказиональное: менталитет: Наш склад и строй сознания распадаются на два противоположных литета: литет мента и литет вора;
2) одна из частей достраивается до реально существующего слова, другая функционирует как окказионализм: Знакомые у нее были все больше Вени Рологи и Гени Кологи (Н. Катерли);
3) обе части как окказиональные слова: От севрюги отделите севрю и получите гу. От филе отделите ле и оставшуюся часть добавьте к гу.
В данном случае происходит пересемантизация и переструктуризация слова фига, которое начинает восприниматься как сложное (фи+га) и получает значение «некачественная пища».
Графическое словообразование,или графиксация, при котором формантом выступают графические и орфографические средства:
Дефисация: сан-техника чтим, как санкт-техника.
Кавычки: «МИ»стерия. Воздушное шоу с участием вертолетов «МИ».
Скобки:Ввергнуть Бахтина в (без(воз)душно-замкнутое пространство литературоведения.
Многоточие: оппозиция – оп… позиция!
Апостроф: Аз’арт – азы искусства.
Курсив: А я забыл, кто я. Звук злата все звончей. Казна – известна чья? А я – так казнач е й? (В. Высоцкий).
Разрядка. Примеров нет.
Использование букв разной величины: моя жена мАДонна («Крокодил»); чЕЛОВЕК (робот-андроид) (В. Шефнер).
Повтор букв:зимы здесь до-о-о-олгие!
Транслитерация: иноязычное слово прочитывается побуквенно, позвучно: hotel – хотел (Мишин) или хотель (Губарев).
Субституция(заменительное словообразование) – пожалуй, самый дискуссионный окказиональный способ в системе русского нормативного словообразования. Одни лингвисты его признают (Журавлев, 1982; Калниязов, 1976 и др.), другие не выделяют (например, Улуханов сначала выделял, потом пересмотрел свои взгляды), третьи признают частично.
В. П. Изотов выделяет 4 типа субститутивных способов: морфемно-морфемная субституция, морфемно-сегментная, сегментно-морфемная и сегментно-сегментная.
1. Морфемно-морфемная субституция:
а) трансрадиксация: Меня даже в армию не взяли. На призывном пункте обнаружили близорукость, дальноногость, частичное плоскостопие и полное плоскопопие» (Г. Горин);
б) транспрефиксация: «иной «выходимец», сделав карьеру на заседаниях парткомов времен застоя, неожиданно выходит из партии, которой он целиком обязан своим благополучием» (Б.Любимов); ср. проходимец;
в) транссуффиксация является узуальным способом: образование видовых пар меной суффиксов: прочитать – прочитывать;
г) трансфлексация: нулевое окончание заменяется материально выраженным и наоборот (при этом меняется род существительного): Кстати, ты не муха, а мух». (Плюрализация – разновидность трансфлексации).
2.Морфемно-сегментная субституция,например, префиксально-сегментная:Кто-то там домой пришел и глаза бонять поднится (В. Высоцкий).
3. Сегментно-морфемная субституция:
1) сегментно-префиксальная: Диссиденты, гласил анекдот застойных времен, бывают трех типов: досиденты, сиденты и послесиденты. Пришло время добавить к этой классификации еще один тип – «недосиденты»;
2) сегментно-корневая субституция: Что касается авоськи, то нам, филологам, любопытна этимология этого слова. Придумал его – «авоську» – юморист В.С. Поляков. Я сказал: «Это тогда она была авоська, сегодня ее надо было бы назвать не авоська и нифигаська» (З. Паперный).
Ср. у М. Задорнова: «Если мы не подчинимся западным формулам и не станем жалкой пародией на них – мэр, префектура и полицейский с огурцом в кабуре вместо пистолета (осталось только авоську в нихренаськупереименовать!) – может быть, мы найдем какой-то выход из кризиса».
4. Сегментно-сегментная субституция.Как правило, выступает в виде буквенной замены: «С толку голову собьет только оплеуха. На пяти ногах идет, голова – два уха. Болова, холова, долова – два уха» (В. Высоцкий).
[1] Т. И. Плужникова. Морфемология: Учебно-методическое пособие для студентов-филологов. – К., 2006. – 56 с.
[2] По данным «Словообразовательного словаря русского языка» А. Н. Тихонова.
[3] Фиксирует «Русская грамматика» (1980).
[4] И. А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. – Т.2. – М., 1963. – С.291.
[5] «Алло-» – интернациональный терминоэлемент от лат. allos – «другой, разный».
[6] В школьной практике этот термин не используют, но говорят о звуковых и орфографических вариантах значимых частей слова.
[7] Чередование фонем может происходить и внутри корневого морфа, но это тоже обусловлено строением соседних морфов.
[8] Определяя морфемную структуру слова по наличию мест, надо учитывать частеречную отнесенность лексемы.
[9] При морфемно-морфном анализе слова этот параметр не учитывается.
[11] Вопросы языкознания, 1966, №1. с.75
[12] Е.А. Земская отмечает, что префиксы тоже могут быть уникальны только по форме, но примеров такого рода унипрефиксов не приводит.
[13] Например, в слове калина корень кал— восходит к слову кал в старшем значении «грязь» (ср. укр. калюжа): калина – влаголюбивое растение, не случайно ее сажают возле колодцев.
[14] См. рекомендованный учебник Е. А. Земской (2005), которая уделила вопросу интерфиксов большое внимание (стр. 117- 142).
[15] Термин принадлежит советскому языковеду А. М.. Сухотину.
[16] Подробнее см. «Русская грамматика» (1980), §§ 176, 183, 585, 589, 775.
[17] Мы будем рассматривать эти структурные части как интерфикс, поскольку при морфемном анализе проще найти «классический» суффикс.
[18] Термин введен В. А. Богородицким в работе «Этюд по психологии речи» (1882 г.)
[19] Основа слова назвалась темой.
[20] Одно чертой выделена производящая основа, двумя – производная.
[21] Здесь и далее приводятся дефиниции из «Большого толкового словаря русского языка» (/Сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. – Спб.: «Норинт», 1998).
[22] Главное значение мотивирующего.
[24] Эта классификация была предложена Ежи Куриловичем («Очерки по лингвистике».– М., 1962. – С.57-70)
[25] Необходимо отметить, что термин словообразовательная микросистема используют иногда и для обозначения производных, относящихся к одному способу словообразования – суффиксация (в том числе нулевая), префиксация, аббревиация и т.д.
[26] Конфикс – сложная морфема, состоящая из двух и более дистантно расположенных частей (синонимы – биморфема, циркумфикс).
[27] От конфиксации отличается тем, что префиксом является часть производящего словосочетания: под окном – подоконник.
[28] Все виды аббревиатур были очень популярны в первые годы советской власти. Г. Иванов в «Петербургских зимах» пишет: «Лариса Рейснер, говоря, что она «комарси» (командующий морскими силами) немного прихвастнула: «комарси» был ее муж. Сама же Рейснер носила всего лишь звание «заместителя командира по морским делам» – «замком по морде».