Эстонский финно угорский язык

Финно-угорские языки

Фи́нно-уго́рские языки́ (встречается также вариант у́гро-фи́нские) — группа родственных языков, образующих ветвь в составе уральской языковой семьи. Распространены в Венгрии, Норвегии, России, Финляндии, Швеции, Эстонии и других странах.

Содержание

История изучения

Уральские народы впервые упоминаются в «Германии» древнеримского историка Публия Корнелия Тацита, где сказано о народе фенни (обычно этот народ идентифицируют как древних саамов) и о двух предположительно финно-угорских племенах, живших в отдалённых регионах Скандинавии.

В конце XV века европейские исследователи отметили сходство названий «Хунгария» и «Югрия» (область, находившаяся к востоку от Урала). Они предположили связь, но не нашли лингвистических доказательств. В 1671 году шведский учёный Георг Шернъельм (1598—1672) описал сходство саамского (лапландского), финского и эстонского языков, а также отметил несколько похожих слов в финском и венгерском. В это же время немецкий учёный Мартин Фогель попытался найти связь между финским, саамским (лапландским) и венгерским языками. Таким образом, эти два исследователя были первыми, кто указал на то, что позднее стали называть финно-угорской языковой семьёй.

В 1717 году шведский профессор Улоф Рудбек младший (1660—1740) предложил около 100 этимологических связей между финским и венгерским языками, из которых около 40 и в настоящее время считаются верными (Коллиндер, 1965). В этом же году немецкий учёный Иоганн Георг фон Экхарт (работа которого была опубликована в Collectanea Etymologica Лейбница) впервые предположил связь с самодийскими языками.

Все языки, составляющие финно-угорскую семью, были известны уже к 1770 году, то есть за 20 лет до появления индоевропеистики. Тем не менее результаты исследований не сразу получили признание. В частности, среди венгерской интеллигенции была распространена теория о связи венгров с тюркскими племенами, что было охарактеризовано Рюленом в 1987 году как следствие «дикого и неудержимого романтизма эпохи». И всё же, несмотря на враждебное отношение, венгерский иезуит Янош Шайнович в 1770 году предположил связь между венгерским и лапландским (саамским) языками. В 1799 году венгр Шамуэль Дьярмати [hu] опубликовал результаты наиболее полного на тот момент исследования финно-угорских языков.

К началу XIX века финно-угорские языки были изучены лучше, чем индоевропейские. Но развитие сравнительной лингвистики индоевропейских языков привлекло такое внимание, что изучение финно-угорских языков отошло на второй план. Венгрия была единственным в то время европейским регионом (входившим в состав Австрийской империи Габсбургов), который мог бы иметь повышенный интерес к изучению финно-угорской семьи (так как Финляндия и Эстония были тогда частью Российской империи) из-за сепаратистских настроений в обществе. Однако политическая обстановка не способствовала развитию сравнительной лингвистики. Некоторый прогресс произошёл с выходом работы немецкого лингвиста Йозефа Буденца, который на протяжении 20 лет был ведущим специалистом Венгрии по финно-угорским языкам. В конце XIX века вклад в изучение внёс венгерский лингвист Игнац Халас, опубликовавший в 1890-х годах значительный сравнительный материал по финно-угорским и самодийским языкам. Его работа стала основой для широкого признания родства между этими языками.

В 1990-е годы лингвисты Калеви Виик, Янош Пустай и Аго Кюннап, а также историк Кюёсти Юлку объявили о «прорыве в современном изучении уральских языков», датировав прото-финский язык 10 000 годом до н. э. Но эта теория практически не получила поддержки в научном сообществе.

Особенности

Все финно-угорские языки имеют общие особенности и общий базовый словарный запас. Эти особенности берут начало в гипотетическом прафинно-угорском языке. Было предложено около 200 основных слов этого языка, в том числе корней слов для таких понятий, как названия родственных отношений, частей тела, основных числительных. Этот общий словарный запас включает, по Лайлу Кэмпбеллу, не менее 55 слов, относящихся к рыбалке, 33 — к охоте, 12 — к оленям, 17 — к растениям, 31 — к технологии, 26 — к строительству, 11 — к одежде, 18 — к климату, 4 — к обществу, 11 — к религии, 3 — к торговле.

Большинство финно-угорских языков относится к агглютинативным, общими особенностями которых является изменение слов с помощью добавления к основе слова суффиксов с определённым значением и использование послелогов вместо предлогов, а также синтаксическая координация суффиксов. Кроме того, в финно-угорских языках отсутствует категория грамматического рода, вследствие чего имеется только одно местоимение третьего лица (совмещающее в себе значения «он», «она» и «оно»), например, hän в финском, tämä в водском, tema в эстонском, ő в венгерском, ciйӧ в языке коми, тудо в марийском языке, со в удмуртском языке.

Во многих финно-угорских языках притяжательные прилагательные и местоимения, такие, как «мой» или «твой», употребляются редко. Обладание выражается склонением. В тех языках, которые развивались в сторону флективных, для выражения обладания используется личное местоимение в родительном падеже. Например, «моя собака» на эстонском mu koer, на разговорном финском mun koira, на северносаамском mu beana (дословно «собака меня») или beatnagan (дословно «собака-моя»), на языке коми — менам пон (моя собака) или менам понмӧй.

В других языках для этого используются суффиксы, иногда вместе с местоимением в родительном падеже: «моя собака» на финском minun koirani (дословно «меня собака-моя»), от слова koira — собака. Также в марийском языке мыйын пием, от слова пий — собака. В венгерском языке местоимения в именительном падеже могут добавляться к слову с притяжательным суффиксом. Например, «собака» — kutya, «моя собака» — az én kutyám (дословно «(это) я собака-моя», az — определённый артикль) или просто a kutyám (дословно «(это) собака-моя»). Тем не менее, в венгерском существуют и самостоятельные притяжательные местоимения: enyém (мой), tiéd (твой), и т. д. Они также могут склоняться, например, enyém (им. п.), enyémet (вин. п.), enyémnek (дат. п.), и т. д. Эти местоимения употребляются в роли именного сказуемого: неправильно было бы сказать enyém kutya, но на вопрос Kié ez a kutya? («Чья это собака?») можно ответить Ez a kutya az enyém («Эта собака — моя») или просто Az enyém («Моя»).

Классификация

В составе финно-угорских языков обычно выделяют следующие группы и языки:

До сих пор окончательно не выяснено происхождение ныне исчезнувшего биармского языка, на котором разговаривала народность биармов, ранее проживавших в устье Северной Двины и на восточном побережье Белого моря, и который, несомненно, относился к финским языкам. Одни лингвисты, основываясь на сведениях из норвежских саг о том, что «язык биармов похож на язык лесных финнов», считают его языком прибалто-финской группы, другие, основываясь на схожести названий «Биармия» и «Пермь», считают биармский язык языком пермской группы, либо вообще отождествляют летописных биармов с ныне существующими коми-пермяками. В последнее время в науке начинает утверждаться мнение об особой севернофинской группе финно-угорских народов, к которой принадлежали финны Заволочья, в том числе и биармы (А. Г. Едовин [2] ).

Источник

Финно-угорские языки

Фи́нно-уго́рские языки́ (встречается также вариант у́гро-фи́нские) — группа родственных языков, образующих ветвь в составе уральской языковой семьи. Распространены в Венгрии, Норвегии, России, Финляндии, Швеции, Эстонии и других странах.

В древности носители финно-угорских языков образовали несколько археологических культур на севере Европы — ямочной керамики и ямочно-гребенчатой керамики.

Содержание

История изучения

Уральские народы впервые упоминаются в «Германии» древнеримского историка Публия Корнелия Тацита, где сказано о народе фенни (обычно этот народ идентифицируют как древних саамов) и о двух предположительно финно-угорских племенах, живших в отдалённых регионах Скандинавии.

В конце XV века европейские исследователи отметили сходство названий «Хунгария» и «Югрия» (область, находившаяся к востоку от Урала). Они предположили связь, но не нашли лингвистических доказательств. В 1671 году шведский учёный Георг Шернъельм [sv] (1598—1672) описал сходство саамского (лапландского), финского и эстонского языков, а также отметил несколько похожих слов в финском и венгерском. В это же время немецкий учёный Мартин Фогель попытался найти связь между финским, саамским (лапландским) и венгерским языками. Таким образом, эти два исследователя были первыми, кто указал на то, что позднее стали называть финно-угорской языковой семьёй.

В 1717 году шведский профессор Улоф Рудбек младший (1660—1740) предложил около 100 этимологических связей между финским и венгерским языками, из которых около 40 и в настоящее время считаются верными (Коллиндер, 1965). В этом же году немецкий учёный Иоганн Георг фон Экхарт [de] (работа которого была опубликована в Collectanea Etymologica Лейбница) впервые предположил связь с самодийскими языками.

Все языки, составляющие финно-угорскую семью, были известны уже к 1770 году, то есть за 20 лет до появления индоевропеистики. Тем не менее результаты исследований не сразу получили признание. В частности, среди венгерской интеллигенции была распространена теория о связи венгров с тюркскими племенами, что было охарактеризовано Рюленом в 1987 году как следствие «дикого и неудержимого романтизма эпохи». И всё же, несмотря на враждебное отношение, венгерский иезуит Янош Шайнович в 1770 году предположил связь между венгерским и лапландским (саамским) языками. В 1799 году венгр Шамуэль Дярмати [hu] опубликовал результаты наиболее полного на тот момент исследования финно-угорских языков.

К началу XIX века финно-угорские языки были изучены лучше, чем индоевропейские. Но развитие сравнительной лингвистики индоевропейских языков привлекло такое внимание, что изучение финно-угорских языков отошло на второй план. В Венгрии, единственной в то время европейской стране, которая могла бы иметь повышенный интерес к изучению финно-угорской семьи (так как Финляндия и Эстония были тогда частью Российской империи), политическая обстановка не способствовала развитию сравнительной лингвистики. Некоторый прогресс произошёл с выходом работы немецкого лингвиста Йозефа Буденца, который на протяжении 20 лет был ведущим специалистом Венгрии по финно-угорским языкам. В конце XIX века вклад в изучение внёс венгерский лингвист Игнац Халас, опубликовавший в 1890-х годах значительный сравнительный материал по финно-угорским и самодийским языкам. Его работа стала основой для широкого признания родства между этими языками.

В 1990-е годы лингвисты Калеви Виик, Янош Пустай и Аго Кюннап, а также историк Кюёсти Юлку объявили о «прорыве в современном изучении уральских языков», датировав прото-финский язык 10 000 годом до н. э. Но эта теория практически не получила поддержки в научном сообществе.

Особенности

Все финно-угорские языки имеют общие особенности и общий базовый словарный запас. Эти особенности берут начало в гипотетическом прото-финно-угорском языке. Было предложено около 200 основных слов этого языка, в том числе корней слов для таких понятий, как названия родственных отношений, частей тела, основных числительных. Этот общий словарный запас включает, по Лайлу Кэмпбеллу, не менее 55 слов, относящихся к рыбалке, 33 — к охоте, 12 — к оленям, 17 — к растениям, 31 — к технологии, 26 — к строительству, 11 — к одежде, 18 — к климату, 4 — к обществу, 11 — к религии, а также три слова, относящиеся к торговле.

Большинство финно-угорских языков относится к агглютинативным, общими особенностями которых является изменение слов с помощью добавления суффиксов (вместо предлогов) и синтаксическая координация суффиксов. Кроме того, в финно-угорских языках отсутствует категория рода. Поэтому существует только одно местоимение со значением «он», «она» и «оно», например, hän в финском, tämä в водском, tema в эстонском, ő в венгерском, ciйӧ в языке коми, тудо в марийском языке, со в удмуртском языке.

Во многих финно-угорских языках притяжательные прилагательные и местоимения, такие, как «мой» или «твой», употребляются редко. Обладание выражается склонением. В тех языках, которые развивались в сторону флективных, для выражения обладания используется личное местоимение в родительном падеже. Например, «моя собака» на эстонском mu koer, на разговорном финском mun koira, на северносаамском mu beana (дословно «собака меня») или beatnagan (дословно «собака-моя»), на языке коми — менам пон (моя собака) или менам понмӧй.

Классификация

В составе финно-угорских языков обычно выделяют следующие группы и языки:

Источник

ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ

ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ, одна из двух ветвей уральской семьи языков (наряду с самодийской). На финно-угорских языках говорят в некоторых частях восточной Европы и на севере Азии. Они подразделяются на две большие группы: финско-пермскую и угорскую. К угорским языкам относятся: венгерский, мансийский (вогульский) и хантыйский (остяцкий); каждый из них состоит из нескольких диалектов. Финно-пермские языки подразделяются на две группы: пермскую, включающую язык коми-зырянский, коми-пермяцкий и удмуртский (вотяцкий), и финно-волжскую, включающую четыре подгруппы: прибалтийско-финскую, марийскую, мордовскую и саамский язык. Прибалтийско-финская подгруппа включает финский (суоми), эстонский и еще несколько малых языков.

Из приблизительно 24 млн. говорящих на финно-угорских языках около половины говорят на венгерском; это жители Венгрии и прилегающих к ней областей. Возникновение венгерской письменности датируется 13 в., первый письменный памятник, Halotti Beszéd (Надгробная речь), представляет собой ценный лингвистический источник. Финский язык – главный представитель финской подгруппы языков – используется в Финляндии, Швеции, Эстонии и России; его письменная традиция начинается с перевода Библии Михаилом Агриколой в 1542. На мансийском (вогульском) и хантыйском (остяцком) говорят в районе реки Обь, ок. 5 тыс. на мансийском и ок. 25 тыс. – на хантыйском. На языке коми и на удмуртском говорят на северо-востоке европейской части России, а также несколько южнее, между реками Вяткой и Камой. На коми говорят ок. 356 тыс. человек, на удмуртском – ок. 546 тыс. Марийцы (численность которых ок. 540 тыс.) делятся на две группы, живущие на правом и на левом берегу верхнего течения Волги. Южнее марийцев живут мордовцы (мордва), численность которых – ок. 1,2 млн. чел. В северных районах Норвегии, Швеции, Финляндии и России, в особенности на Кольском полуострове, живут лапландцы (саамы), говорящие на саамском языке, отношения которого с родственными языками представляют собой одну из загадок финно-угорских языков.

Делались попытки установить родство уральской семьи языков с другими языковыми семьями – алтайской, юкагирской, индоевропейской и даже с японским и с дравидийскими языками. Так, было обнаружено некоторое структурное сходство между алтайскими языками (в первую очередь тюркскими), с одной стороны, и финно-угорскими – с другой. В частности, отмечалось наличие гармонии гласных как в тюркских, так и в некоторых – хотя и не во всех – финно-угорских языках. Изучение финно-угорских языков имеет большое значение не только для лингвистики, но также для фольклористики и сравнительного литературоведения. Согласно ностратической гипотезе, разрабатываемой российскими учеными (В.М.Иллич-Свитыч, В.А.Дыбо, С.А.Старостин и др.) начиная с середины 1960-х годов, уральская семья языков является частью так называемой ностратической макросемьи, – куда входят также индоевропейские, афразийские, картвельские, дравидийские и алтайские языки.

Языки народов СССР, т. 3. М., 1966
Основы финно-угорского языкознания, вып. 1–3. М., 1974–1976
Хайду П. Уральские языки и народы. М., 1985

Источник

Финно-угорские языки

Смотреть что такое «Финно-угорские языки» в других словарях:

Финно-угорские языки — Финно угорская Таксон: ветвь Ареал: Венгрия, Норвегия, Россия, Финляндия, Швеция, Эстония и др. Классификация … Википедия

ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ — (угро финские языки) семья родственных языков, составляющих вместе с самодийскими языками крупное генетическое объединение уральские языки. Делятся на 5 ветвей. 1) прибалтийско финская финский, ижорский, карельский, вепсский, водский, эстонский … Большой Энциклопедический словарь

финно-угорские языки — семья языков, составляющих вместе с самодийскими языками крупное генетическое объединение уральские языки. Делятся на 5 ветвей: 1) прибалтийско финская финский, ижорский, карельский, вепсский, водский, эстонский, ливский языки; 2) саамский… … Энциклопедический словарь

Финно-угорские языки — Финно угорские языки семья языков, входящая в состав более крупного генетического объединения языков, названных уральскими языками. До того как было доказано генетическое родство самодийских языков с финно угорскими, семья Ф.‑у. я. считалась… … Лингвистический энциклопедический словарь

Финно-угорские языки — Семья, которую составляют языки, распространенные в центральной и северной Европе (Венгрия, Эстония, Финляндия, север Норвегии), в северных частях России от Карелии и Ленинградской области до бассейна Оби. В составе семьи выделяется пять ветвей:… … Справочник по этимологии и исторической лексикологии

финно-угорские языки — То же, что угро финские языки … Словарь лингвистических терминов

Финно-угорские языки — (Finno Ugric languages), см. Уральские языки … Народы и культуры

финно-угорские языки — Одна из двух ветвей уральской семьи языков, к которой относятся языки венгров, хантов, манси, финнов, карелов, эстонцев, саами, мари, коми и некоторых других … Словарь многих выражений

Финно-угорские языки — (Finno Ugric, Finno Ugrian)Finno UgricFinno Ugrian, группа родственных яз., составляющих уральскую языковую семью; делится на группы: прибалтийско финскую (в которой основными являются финский и эстонский яз.), угорскую (основной –… … Страны мира. Словарь

Финно-пермские языки — Финно пермская Таксон: подветвь Ареал: Россия, Финляндия, Эстония, Швеция, Норвегия Классификация … Википедия

Источник

new_etymology

Kalju Patustaja

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ПРИРОДА ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ

Устаревшая лингвистическая теория о происхождении «финно-угорских» языков, описывая их происхождение в узком месте недалеко от Уральских гор, оказала миру науки большую медвежью услугу. Более ста лет ученые полностью игнорировали «финно-угорские» языки в исследованиях доисторической Европы просто потому, что им сказали, что этих языков там не было, что они были на востоке.

The old linguistic theory on the origins of Finno-Ugric languages, in describing their origins in a tight location near the Ural mountains, has done the world of scholarship a great disservice. For over a century scholars have completely ignored the Finno-Ugric languages in investigations of prehistoric Europe simply because they have been told they were not there, but in the east.

Андрес Паабо (Пяябо) (Andres Pääbo) – канадский художник и исследователь, уже более 15 лет занимающийся историей коренных народов Европы и Северной Америки и их языков; расшифровавший, с помощью финского и эстонского словарей, надписи, относимые к языку венедов, в том числе на глиняных сосудах в античных термах в итальянской провинции Венето, на учебных табличках из медной фольги, на надгробных камнях в Уэльсе: http://paabo.ca/papers/pdfcontents.html

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ПРИРОДА ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКОВ
СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ОСНОВЕ НОВЫХ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ
Поиск корней в аборигенных языках речных племён доисторической Европы

Эта статья обязана своим появлением тому, что за пределами «финно-угорских» исследований сохраняется очень-очень устаревшая концепция происхождения «финно-угорских» народов, буквально заполонившая все энциклопедии и справочники на всех основных языках мира. Причина ясна: мало кто сверяется с данными последних исследований.

Темой публикаций «UI-RA-LA» является повествование, основанное на данных археологии и других наук о происхождении и расселении речных племён, начиная с того момента, когда быстро отступали ледники и затопляли северные европейские ландшафты. В статьях «UI-RA-LA» не ставилась цель обсуждения языков этих речных племён, однако такое обсуждение необходимо. Концепция «уральской» языковой семьи была создана более века назад, когда лингвисты очень мало знали о людях, которые говорили на этих языках. Лингвисты сравнивали языки и определяли «языковые расстояния» между языками. Однако проблема заключалась в том, как интерпретировать результаты лингвистических сравнений.

В конце 1800-х годов в распоряжении ученых лингвистов имелась лишь незначительная информация по географии и антропологии. В результате была придумана простая модель, по которой предположительно существовал некий «прото-уральский» язык в Уральских горах и была описана последовательность событий, связанных с серией гипотетических миграций с Уральских гор на запад, в конечном итоге заканчивая финскими языками на Балтике. За прошедшее столетие лингвисты не имели смелости бросить вызов этой модели, даже когда археологические открытия стали свидетельствовать против нее. При этом научное сообщество, далёкое от лингвистики, воспринимает эту «уральскую» теорию как истину, не зная, что она становится всё менее обоснованной.

Изложенная далее информация, с использованием всех доступных сегодня данных, представляет лучший способ обзора тех же языков и культур. Также необходимо принимать во внимание тот факт, что в районе Уральских гор речные племена соприкасались с оленеводческими племенами, которые, согласно популяционной генетики, расселялись через Уральские горы. Поэтому мы должны добавить к истории языков речных племен соприкосновения с оленеводческими племенами, происходившие на Урале, оказавшие влияние, как минимум, на формирование пермяцких и обь-угорских диалектов.

Спустя столетие появилось огромное количество новой информации из археологии и других наук, таких как свидетельства о развитии ориентированных на передвижение на лодках охотников-собирателей в затопленных землях к югу от тающих ледников, которые затем распространились на восток до Урала. Эта культура речных племён, идентифицируемая с археологическими культурами «Маглемозе»[1] и «Кунда» [2], распространилась на восток до Урала. Это говорит о том, что традиционная «уральская» теория языка, которая воображала миграции в противоположном направлении – с востока на запад – была ошибочной. Но поскольку вековая «уральская» теория укоренилась в академическом мире, лингвисты были и до сих пор остаются не желающими или неспособными изменить теорию, для приведения ее в соответствие со всеми имеющимися сейчас фактами.

Археология указывает не только на распространение речных племён с запада на восток, но и на контакты с другими племенами на Урале. В последнее время новые генетические исследования показали, что происходило расселение людей из Южной Азии, носивших маркер N-галогруппы. Поскольку эта гаплогруппа наиболее часто встречается сегодня в Арктике среди оленеводов – саамов, самодийцев, якутов – можно заключить, что эти люди были охотниками-оленеводами, которые двигались на север вместе со своими стадами, когда мировой климат прогревался во время отступления ледника примерно от 15000 до 10000 лет назад. В то время как повествование о распространении речных народов, условно обозначенных нами как «UI-RA-LA», не затрагивает оленеводов, когда речь заходит о понимании языков, мы должны рассмотреть и влияние языков оленеводов на лодочные народы в местах их контакта, и наоборот.

«Финно-угорские» языки – прежний взгляд

Теория древних речных племён, представленная в моей работе ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЭКСПАНСИЯ РЕЧНОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ: Введение в теорию (THE ORIGINS AND EXPANSIONS OF BOAT-ORIENTED WAYS OF LIFE : Basic Introduction to the Theory http://www.paabo.ca/uirala/ui-ra-la.html ) основывается на идее о том, что языки, которые сегодня классифицируются как «финно-угорские» языки, эволюционировали из изначальных языков ориентированных на передвижение в челнах охотников-промысловиков, которые пронизали водные регионы севера Европы примерно 10 000 лет до нашей эры. Происходят они из культуры «Маглемозе» и их потомков. Этот новый взгляд, который поддерживается современными данными археологии, генетики и других наук, резко отличается от ранних представлений о генезисе «финно-угорских» языков, который был довольно произвольно разработан языковедами 19 века, не имевшими доказательств, помимо компаративистского лингвистического анализа.

Самыми современными проявлениями «финно-угорских» языков на сегодняшний день являются наиболее близкие к европейской цивилизации эстонский, финский и венгерский. При этом венгерский наиболее похож на самый удаленный и примитивный язык хантов, и считается следствием перемещения на юг в ходе миграций. Другие «финно-угорские» языки существуют локально в пределах других стран, от саамов до карел, води, марийцев, хантов и многих других. Поскольку «финно-угорские» языки сохранились по большей части в районах, удаленных от центров европейской цивилизации в континентальной Европе, здравый смысл подсказывает, что они являются остатками того, что когда-то было значительно большей группой, которая распространялась южнее юга Балтийского моря и до полуострова Ютландия и Британских островов на западе. Сегодня эту же историю о коренных народах, выживающих в более отдаленных районах, можно наблюдать в Северной Америке. Там аборигенные исконные языки до сих пор используются в северной части Канады. А к югу даже те, кто считает себя представителями аборигенных племён, говорят по-английски, и многие очень мало знают о своём родном языке.

Существует хорошая логическая основа для тезиса, что «финно-угорские» языки могут представлять собой изначальные языки северной и континентальной Европы в целом, и что выжившие на сегодня «финно-угорские» языки достались от первоначальных племён, населявших Европу. При этом выживание «финно-угорских» языков находилось в прямой зависимости от степени изолированности по отношению к распространявшейся на север европейской сельскохозяйственной цивилизации.

Этот новый подход – рассматривать «финно-угорские» языки как остатки первоначальных языков Европы – сталкивается со старыми взглядами, которые укоренились в мировой науке в течение века. Если читатель просмотрит любые старые книги или даже новые книги авторов, ссылающихся на прежние издания, они смогут увидеть лишь старую теорию. Согласно этой теории считается, что «финно-угорские» языки имели происхождение в Предуралье, а затем распространились за счет миграций. Недостаток этого подхода очевиден. Если «финно-угорские» языки были укоренены в Предуралье и затем лишь расширяли свой ареал, то каковы были аборигенные языки охотников, уже расселившихся по всему северу?

На протяжении многих лет ученые «решали» эту проблему, предполагая, что первоначальные племена были «финнами», то есть это были люди, идентифицируемые с сегодняшним саамами арктической Норвегии и Финляндии. Беда в том, что лингвистика не смогла вычленить саамов из «финно-угорских» языков, наоборот, всегда была тенденция включать саамский в единую группу вместе с финским, эстонским и другими «прибалтийско-финскими» языками. Таким образом, эта старая теория «финно-угорского» происхождения из определённого узко ограниченного региона, если её принять, даёт представления только о внутренних перемещениях одного и того же народа. Но эта идея тоже имеет свои недостатки. Известно, что использовавшие челны охотники-промысловики уже обширно мигрировали в ходе своих ежегодных перемещений. Сама идея жёсткой привязки к какому-либо месту происхождения просто не может быть применена к людям, чья естественная родина по своей сути необъятна, охватывая целые водные системы.

Как старая теория появилась? Она была разработана самими лингвистами с использованием моделей, полученных из изучения ориентированных на оседлый образ жизни земледельцев – то есть людей, которые были очень оседлыми, и если они и перемещались, то такие миграции должны были быть преднамеренными. После того как лингвисты 19 века определились с существованием «финно-угорских» языков, они попытались описать историю их эволюции. Не имея каких-либо археологических данных или знания о поведении сезонных «кочевий» на челнах у охотников-рыболовов-собирателей, они создали историю, которая больше подходит для оседлых сельскохозяйственных народов. Эта модель рассматривала рост населения в небольших регионах, что приводило к отпочкованию групп, которые мигрировали в другие места, а затем через некоторое время отколовшаяся группа вырастала и появлялась еще одна группа.

Эта старая теория была опровергнута – особенно находками эстонских археологов, таких как Рихард Индреко (Richard Indreko)[3] – сделанными на протяжении 20-го века, – но, глубоко укоренившись в учебниках и воззрениях, её трудно вытеснить более реалистической теорией. Иллюстрация старой теории приводится ниже:

Карта 1. Развитие «финно-угорских» языков. Устаревшая теория «миграций», написанная в 19 веке. Не подтверждается данными археологических исследований 20 века. Эта теория известна так давно, что имелась и тенденция к её пересмотру – но, вплоть до недавнего времени, главным образом, чтобы изменить дату появления «финно-угорских» племён на Балтике – вместо того, чтобы полностью отвергнуть её. Данная теория не может быть применима к кочевым охотникам-рыболовам, использующим челны, которые преодолевали указанные миграционные расстояния в своих водных бассейнах ежегодно. Лингвистические различия объясняются гораздо проще, если предположить развитие диалектических различий между кочевыми речными племенами, ограниченными соответствующими водными системами: Волги, Камы, Оби, бассейна Балтики.

Первоначальные исследователи пришли к выводу, на уровне лингвистики, о существовании большой изначальной супер-семьи «уральских» языков западной Евразии, которая в дальнейшем разделилась на языковые группы «самоедов» и «финно-угров». Первые относятся к племенам, живущим в высоких широтах Арктики – племенам оленеводов, которые имеют сильные арктические монголоидные расовые особенности.

Я не оспариваю вывод об общих корнях для обеих групп в некоем общем пра-языке. Вопрос заключается в том, как языки, диалекты, разошлись.

Первоначальная устоявшаяся теория тесной территориальной привязки указывает на их происхождение в непосредственной близости от Уральских гор около 6 000 лет до н.э., а затем исходный язык «финно-угорской» группы де начал делиться и подразделяться, с каждой отколовшейся группой, мигрировавшей в новое место (см.карту выше).

Вопросы к данной теории бесчисленны, в особенности, если принять во внимание расстояния, которые на лодках-челнах преодолевали охотники-рыболовы-собиратели – например, как это всё ещё наблюдалось в Канаде в 17 веке.

В те времена, когда зародилась изначальная лингвистическая теория тесной географической привязки, похоже, нашёлся только один лингвист, осознавший, что в ней было что-то не так. В 1907 году Хейкки Оянсуу (Heikki Ojansuu) высказал мнение о том, что «финно-угорские племена некогда населяли обширную зону, простирающуюся примерно от района финского озера Ильмаярви (Ilmajarvi), далее вдоль Волги и ее притоков, до регионов Камы и Уральских гор». Он полагал, что охотникам и рыбакам были нужны большие площади для их деятельности (Оянсуу, Oma Maa, 1 (1920), 318-328).

Позже ещё один финн, Пааво Равила (Paavo Ravila) поднял вопрос простой дифференциации «финно-угорских» диалектов, и что географическое распределение «финно-угорских» языков близко отражает их взаимосвязь, но не сумел развить поставленный вопрос. Позднее ещё один финн, Эркки Итконен (Erkki Itkonen), для снижения противоречия изначальной лингвистической теории данным археологии (которая не обнаружила никаких свидетельств миграции), предложил принять за основу предположение, что «финно-угорские» племена занимали всю территорию от Урала до Прибалтики с незапамятных времен (Итконен, Oma Maa, 1958).

Тойво Вуорела (Toivo Vuorela) развил эту линию мышления следующим образом (Вуорела, «Финно-угорские народы», англ. перевод Дж. Аткинсон, 1964): «В этом смысле Итконен склоняется к идее Оянсуу о «неразрывном ареале проживания финно-угорских племён» от Ильмаярви до Урала, и поддерживает взгляд Равила о том, что географическое распределение финно-угорских языков отражает их взаимосвязь». Когда племена охотников-собирателей, нуждавшиеся в обширных пространствах для перемещения, стали возделывать землю, они оказались в большей степени привязанными к определённому региону: «различные группы, которые привыкли жить вместе, оседали в местах своих бывших охотничьих угодий», – и, таким образом, диалекты становились всё более и более изолированными, и на протяжении веков и тысячелетий развились в отдельные языки.

Идея «оседлости племён охотников на их прежних охотничьих угодьях» интересна с точки зрения эстонского и финского слова, обозначающего понятие «семья»: pere, perhe, «круг, окружение»: piire, ympyrä. Каждый род имел свои собственные охотничьи тропы, что также подтверждается изначальными наблюдениями среди алгонкинских индейцев Канады.[4] Так что, когда они становились оседлыми, охотничьи тропы исчезали, а всё, что оставалось – это род, семья, pere, perhe.

Другой вопрос, существовали ли «финно-угорские» языки к западу от Балтийского моря, так как уже к 19 веку их там не было. Конечно, если бы, в подтверждение, один-два «финно-угорских» языка выжили в Швеции или Великобритании, наука пошла бы совсем другим путём. Однако лишь предания в Норвегии и Швеции говорят о «финнах» на побережье, в лесах и в тундре, при этом учёные предполагают, что скорее всего подразумеваются саамы (лопари).

Тем не менее, и тут тоже был один исследователь, не принявший теорию жёсткой привязки к происхождению «с Урала»: немецкий учёный Густав Коссинна попытался поместить родину «финно-угорских» языков в Северную Германию и Скандинавию (Mannus, I-II Mannus Bibl. 26 (1909-1911).

Примечательно, что в эстонском народном эпосе Калевипоэг[5] (если предположить, что он взят из оригинального фольклора, а не является плодом более поздней переработки), прослеживается намёк, что, возможно, еще в эпоху викингов в Норвегии всё ещё использовалась «финно-угорская» речь. По преданию у Калева было три сына: один из них стал легендарным Калевипойгом, героем эстонского и финского фольклора, другой стал купцом и отправился торговать в русские земли (имеются в виду, вероятно, Водь (Вотяки) и другие «финно-угорские» народности, торговавшие на Днепре и Волге), а третий отправился в Норвегию, чтобы «стать воином».

В основе народной легенды было заложено перечисление всех очевидно связанных «финно-угорских» народов, имевших «общего родоначальника» – Калева. Персонаж его третьего сына – «норвежского воина» – интересен тем, что во времена 800-1000 гг. нашей эры датские короли постоянно воевали за то, чтобы включить Норвегию в свои владения. В течение двух столетий южная Норвегия и её побережье были зоной конфликта, который требовал постоянных военных усилий. В этот период эсты (аesti)[8] являлись родственным народом, постоянно вовлечёнными в войну против датских армий. И, по мысли создателей эпосной легенды, Калев направил одного из своих сыновей «воином» в Норвегию, чтобы стать, в свою очередь, «родоначальником» фенно-говорящего народа на юге Норвегии.

Исторически норвежские и шведские документы говорят о коренных племенах не только как оленеводах, но и как о жителях побережий и лесов – называя их «финнами». Можно было бы сказать: «Ну это была какая-нибудь народность, связанная с саамами (лопарями)». И всё было бы ничего, если бы саамы говорили на языке, очень отличном от финского, но дело в том, что саамский язык настолько финский по своей природе, что лингвистика включает его в «финно-угорскую» группу и часто даже в подгруппу прибалтийско-финских языков. Все это предполагает, что саамский язык, как и прибалтийско-финские – тесно связаны; а то, что их разделяет – это лишь уровень развития цивилизации: более южные из них (финские и эстонские наречия, а также исчезнувшие языки далее к югу) адаптировались больше и быстрее к земледельческой цивилизации, продвигавшейся с юга, в то время как более северные из них (в частности, саамcкий язык) оставались относительно примитивными из-за большей изоляции.

Далее, правильно ли ограничить западную границу Скандинавией? Так как археология указывает на торговые связи между Норвегией и северной Британией (т.е. с пиктами)[6], мы можем расширить понятие угро-финнов в том числе до пиктов. О торговых связях между пиктами и восточным побережьем Балтийского моря свидетельствует англосаксонский ученый монах преподобный Беда (Venerable Bede)[7], который писал в своей знаменитой истории Британии, что пикты пришли на длинных лодках «из Скифии». В то время под «Скифией» понималось всё восточное побережье Балтийского моря и регионы далее за ним. Торговцы из «Большой Эстонии»[8] прибывали на британское восточное побережье и, как засвидетельствовано, говорили на языке, похожем на язык принимавших их пиктов.

Таким образом, альтернативные точки зрения, которые сейчас кажутся более правильными, были известны среди ученых давно. Однако отдельные голоса заглушались теми, кто выдвигал идею однозначно уральского происхождения и последующих «миграций на запад».

Новый взгляд на языки лодочных племён

Уже примерно с 1950-х годов археологи, не найдя никаких доказательств миграции с востока на запад или подтверждения теории жёсткой территориальной привязки, начали оспаривать устаревшую теорию. Известный эстонский археолог Рихард Индреко, например, писал, что археологические свидетельства, напротив, показывают движение археологической культуры в противоположную сторону – с запада на восток. Однако тенденция была к пересмотру устаревшей теории, но не отречению от неё. В археологии было засвидетельствовано движение с востока на запад гончарных изделий с гребнеобразной маркировкой (т.н. «культура гребенчатой керамики»). Может быть, это указывает на миграцию, посчитали одни. Рихард Индреко ответил на это предположение, указав, что движение предметов культуры само по себе не означает миграцию. Оно может означать просто движение новой культуры путем установления контактов между родственными «финно-угорскими» племенами. Позднее оно могло быть и результатом торгового обмена.

Но никто не указал на основную проблему в любой теории миграции: образ жизни охотников-рыболовов, передвигавшихся на челнах. Живя в Канаде, я заинтересовался алгонкинскими коренными племенами, которые жили похожей жизнью охотников-рыболовов, перемещаясь на каноэ, в схожей северной среде. Я увидел в них хорошую модель того, каким образом могли развиться древние «финно-угорские» языки. В этой алгонкинской языковой семье языковые различия – какими европейцы нашли их в 16 веке – соответствовали водным бассейнам: разный язык в каждом бассейне, с подразделением более крупных языков на диалекты. Причина – в перемещениях на каноэ. Это были речные, «лодочные народы». Племена, зависящие от челнов, перемещаются раз в пять дальше, нежели племена, кочующие пешим ходом, но при этом имеют тенденцию оставаться в рамках водного бассейна, где их лодки в состоянии перемещаться. Таким образом, в каждой водной системе формировался свой собственный суб-диалект более крупной культуры. Одним словом, охотники-рыболовы, осуществлявшие сезонные плавания на далёкие расстояния на своих челнах, не имели определённого оседлого места проживания, но были связаны естественными границами, где их лодки могли легко пройти, т.е. были связаны границами водных бассейнов.

Когда европейцы появились в Северной Америке вначале 17-го века, они обнаружили там племена кри (Cree) в водном бассейне Гудзонова залива, оджибва (Ojibwa) в водном бассейне Великих озёр, алгонкинов (Algonquins) в водном бассейне реки Оттава, монтанских иннуитов (Montagnais Innu) в водном бассейне реки Сагенай и лабрадорских иннуитов (Labrador Innu) в водах нынешней реки Черчилль. Я показал это на карте Северной Америки ниже.

Карта 2. Алгонкинские языки в 17 веке. Идеальная модель для ранних «финно-угорских» речных охотников-собирателей (языковые различия связаны с естественным диалектным развитием внутри водных систем). Алгонкинские коренные племена лесистой области восточного квадранта на северо-востоке Северной Америки были охотниками-собирателями-рыболовами, ведшими сезонно-кочевой образ жизни с использованием каноэ для передвижения. Их языковые различия привязаны к границам водных бассейнов. Вероятная история их развития заключается в их быстром продвижении вверх по рекам от Атлантики, позволившем освоить эти земли; затем же началось постепенное расхождение диалектов в соответствии с возможностью передвижения по воде в границах водных бассейнов.

Если мы применим эту же модель к Северной Европе, ко всему региону, заселённому, по свидетельствам археологии, ориентированными на передвижение в челнах племенами охотников-рыболовов, мы приходим к следующей карте:

Карта 3. Развитие «финно-угорских» языков. Теория распределения диалектов по протяжённости водных систем (удовлетворяет лингвистическим доказательствам, поскольку лингвистические и географические расстояния соответствуют друг другу). Кочевые речные охотники-собиратели-рыболовы поддерживают лингвистическую общность на огромных территориях, но за тысячелетия диалектические различия усиливаются, в основном распределяясь в соответствии с границами водных путей. «Финно-угорские» корни лучше всего рассматривать в рамках передвигавшихся на челнах племён охотников-собирателей, живших в одинаковой среде, и разделение их языковой семьи также связано с границами водных бассейнов. Дальнейшие деления «финно-угорских» языков, однако, более молодые, так как языки далее подразделялись по мере перехода на оседлый образ жизни и земледелие. Но изначальное положение, подобное наблюдавшемуся у алгонкинских племён, очевидно. Обратите внимание, если предположить, что «финно-угорские» языки охотников-собирателей-рыболовов были распространены и дальше на западе, то и там должны были иметься диалектные ареалы, например, в водных бассейнах Вислы и Одера.

Карта демонстрирует, что деление «финно-угорских» языков связано с водными бассейнами (Балтийский, Волжский, Обский, и т.д.), и очевидно, что имели место не миграции, а скорее постоянные сезонные кочевые перемещения речных племён, в привязке к бассейнам рек, и лингвистические различия соответствовали естественному разделению по водным системам, в рамках которых эти кочевые речные племена передвигались.

Подытоживая, языки развивались тем же путём, что и диалекты – с изначальным языком, охватывающим большую площадь, и с географическими условиями, вызывавшими локализацию. Далее, по мере перехода кочевых «финно-угров» к земледелию, каждый из основных диалектов базовой водной системы начинал подразделяться между сельскохозяйственными зонами.

Выводы: язык лодочных людей, вероятно, у истоков «финно-угорских» языков

Археологи всегда говорили об очевидном – по мере того, как после ледникового периода климат становился теплее, европейская цивилизация расширялась. Последние генетические исследования также указывают на то, что «финно-угорские» народы в своей основе европейцы. Таким образом, только сейчас «финно-угорские» языки и традиции начали рассматриваться с точки зрения истории Европы. Теперь легче признать, что «финно-угорские» языки происходят от изначально ориентированных на передвижение в челнах охотников-рыболовов Северной Европы. Многие пока лишь не в состоянии осознать характер таких племён. Однако хорошее представление о них можно получить, если рассмотреть образ жизни алгонкинских племён северо-восточной части Северной Америки – охотников и рыболовов, которые так же кочевали на лодках – каноэ, так же жили в северной лесистой области, полной водных путей. Кроме того, мы можем видеть, как пришедшие в Америку европейцы повлияли на них, с южных до северных областей, начиная с 17-го века. Легко заметить, что то же самое происходило несколько ранее в Европе, возможно лишь более замедленными темпами, поскольку технологии и рост населения в цивилизованных частях Европы не продвигались в том же быстром темпе, как в последние несколько веков.

Давайте рассмотрим, что произошло в Северной Америке. Северная Америка была наводнена европейцами в период с 17-го по 20-й век, и история ясно показывает, каким образом это повлияло на аборигенные племена. В основном европейские поселенцы были фермерами, и регионы, где коренные народы вытеснялись или ассимилировались в первую очередь, были те области, которые наиболее идеально подходили для ведения сельского хозяйства. Болота, скалистые склоны, кислые каменистые почвы, горы и холодные северные климатические зоны были местами, куда европейские переселенцы устремлялись не сразу, и именно там аборигенные племена нашли на время своё убежище. Постепенно европейские поселенцы двигались и в бедные земли, в результате чего коренные народы могли выживать уже только в самых неблагоприятных местах, в частности, на крайнем севере.

Сегодня родные языки и культура выживают наиболее успешно в Канаде, в первую очередь из-за холодного северного климата, который препятствует развитию земледелия. В то время как в США сегодня можно найти лишь очень незначительные очаги национальных культур (как правило, в пустынных районах), в Канаде вся северная её часть значительно заселена аборигенными племенами, то есть людьми, которые до сих пор идентифицируют себя как коренные народы и даже говорят на своем родном языке (кри, дене, инуиты, и т.д).

Ученые в Северной Америке, занимающиеся вопросами развития Европы, поэтому более склонны принять теорию, что, возможно, саамы и финны Северной Европы могут быть, по аналогии, остатками первоначальных коренных народов Европы. Это почти очевидно. Но взгляды ученых пока недостаточно широки. То, что требуется, это представить себе образ жизни коренных народов по всей Северной Европе, на который в дальнейшем повлиял приход новых культур и новых методов, начиная с регионов, наиболее подходящих для ведения сельского хозяйства. Мы не просто имеем дело с вымиранием саамов на Скандинавском полуострове, с юга на север – выживших сегодня только на крайнем севере и в горах Норвегии – но и в Северной Европе в целом. Как мы можем обрисовать границу только по Скандинавии? Это были речные племена, отпачковавшиеся от культуры Маглемозе, и вода не была препятствием – совсем наоборот, вода способствовала их перемещениям и расширению ареала, и очевидно, что эти племена распространились на восток и на юг, всюду, где находились водные пути, чтобы нести их и их выдолбленные из дерева (или на севере – кожаные) челны.

Если это происходило в Канаде по отношению к алгонкинам, ассимилированным с юга на север, то почему аналогичные процессы не могли происходить в ранней Европе?

Таким образом, простой факт, что земледельцы вытесняют аборигенных охотников-собирателей-рыболовов с юга на север и с плодородных земель в бедные кислые болотистые земли, приводит к выводам, что, вполне возможно, язык предков «финно-угорских» народов был изначальным языком континентальной Европы. И даже принимая во внимание перемещение культуры по водным путям – так как речные племена сезонно кочевали по обширным территориям, – то именно это обусловливает культурное влияние на естественный ход контактов, а не какие-либо переселения на новое постоянное место обитания. Я не говорю о фермерах, которые набивают пожитки в свои повозки и переезжают. Речь идет о племенах, которые в северных условиях жили родами (кланами), которые каждый год перемещались по территории диаметром в несколько сотен километров, и о племенах (группы по 4-6 родов), где общий диаметр ежегодных перемещений мог достигать и 1000 миль (размах сезонных миграций мог быть и еще больше, как у жителей побережий). Все это, конечно, подходило к концу, когда эти племена создавали постоянное поселение, даже оставаясь по-прежнему охотниками-рыболовами. Ну а когда их род деятельности становился в основном сельскохозяйственным, то диапазон их перемещений уменьшался вплоть до радиуса, возможно, всего в 50 км.

Устаревшая лингвистическая теория о происхождении «финно-угорских» языков, описывая их происхождение в узком месте недалеко от Уральских гор, оказала миру науки большую медвежью услугу. Более ста лет ученые полностью игнорировали «финно-угорские» языки в исследованиях доисторической Европы просто потому, что им сказали, что этих языков там не было, что они были на востоке.

Факты говорят о том, что истоки «финно-угорских» языков были не просто в континентальной Европе, но и представляют собой исконные основы европейской цивилизации. Земледельческие культуры и, в конце концов, «Индо-Европейские» культуры пришли в Европу волнами, и ассимилировали местное население во многом таким же образом, как европейские культуры сделали это в Северной Америке начиная с 16 века. Следует отметить, что в более поздней истории не происходило миграций, но скорее имели место военные завоевания, начиная с Римского завоевания Европы и создания Римской империи. Когда Римская империя рухнула, германские и славянские державы приняли римские методы завоевания и управления, и это является основной причиной того, что изначально финно-угро-язычные регионы сейчас говорят на германских или славянских языках. Судьба «финно-угорских» культур оказалась похожей на судьбы коренных народов Северной Америки, абсорбированных в новые культуры, введенные новыми пришельцами, или навязанные военными завоевателями, за исключением регионов, наиболее удаленных от влияния цивилизации. Отличие Северной Америки от Европы лишь в том, что в Европе это происходило гораздо более постепенно.

© A. Pääbo, обновлено в 2016 г.

Перевод, предисловие и комментарии: Kalju Patustaja

Перевод опубликован с любезного разрешения автора.

Источник