Религиозный язык в россии
Место языка православных верующих в системе национального русского языка Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»
Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Матей И.К.
THE PLACE OF THE LANGUAGE OF ORTHODOX BELIEVERS IN THE SYSTEM OF NATIONAL RUSSIAN LANGUAGE
Текст научной работы на тему «Место языка православных верующих в системе национального русского языка»
Канд. филол. наук, асс. кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Матей И.К. Россия, г. Воронеж, + 7(950)7523567 e-mail: mateiik@yandex.ru
Voronezh State Architecture and
The chair of Russian language and cross-
МЕСТО ЯЗЫКА ПРАВОСЛАВНЫХ ВЕРУЮЩИХ В СИСТЕМЕ НАЦИОНАЛЬНОГО РУССКОГО ЯЗЫКА
Настоящая работа посвящена особенностям языка православных верующих. В статье рассматриваются пути решения важнейших лингвистических вопросов названной сферы, к числу которых относится поиск наиболее подходящего понятийно-терминологического осмысления языка верующих, его роли и статуса в системе национального русского языка.
Ключевые слова: православие, религиозный стиль, язык верующих, социолект, православный дискурс.
THE PLACE OF THE LANGUAGE OF ORTHODOX BELIEVERS IN THE SYSTEM OF NATIONAL RUSSIAN LANGUAGE
This study is devoted to the peculiarities of the language of Orthodox believers. The article discusses ways to solve the most important linguistic issues mentioned areas, which include finding the most appropriate terminology understanding the language of believers, its role and status in the system of national Russian language.
Keywords: an Orthodoxy, religious style, the language of believers, sociolect, Orthodox discours.
Новейший период развития русской культуры особенно ярко свидетельствует о столкновении традиционного мировоззренческого поля и «экспортирующихся» западных ценностных систем. В российском обществе нарастает поляризация идеологического и мировоззренческого характера. В настоящее время в России на фоне влияния Запада наблюдается возврат значительной части населения к исконным традициям и к православной вере [2; 9; 22].
Появление названных разновидностей русского литературного языка, абсолютно неравнозначных по лексическим, грамматическим и структурным особенностям, смысловому содержанию составляющих их языковых единиц, обусловлено рядом социально-экономических, идеологических и политических причин. Социокультурные изменения последних десятилетий позволили занять православной вере важное место в духовной и культурной жизни многих россиян, что способствовало актуализации реалий религиозного мировоззрения и возвращению в активное словоупотребление обширного пласта лексики, связанной со сферой религии (прежде всего с православным христианством). Религиозный (религиозно-проповеднический) стиль русского литературного языка в настоящее время все чаще становится объектом специальных лингвистических исследований [2; 5; 9; 13; 14; 17; 23; 7].
Современные исследователи языка верующих предлагают неодинаковое осмысление понятия, обозначая его различными терминами: духовная речь, конфессиональный стиль, библейский стиль, богослужебный стиль, литургический стиль, религиозно-проповеднический стиль, религиозный стиль, церковно-богослужебный стиль, церковно-религиозный стиль, церковный стиль [2; 6].
На наш, взгляд термин «религиозный стиль» в наибольшей степени соответствует исследуемой стилевой разновидности русского языка, однако очевидной представляется необходимость проведения границы между религиозным стилем, входящем в состав книжных стилей русского литературного языка, и богослужебным (стилем) языком Православной Церкви с описанием их отношений в составе национального языка.
Исследователь А.К. Гадомский справедливо отмечает, что «лингвистическое отличие религиозного стиля от других функциональных стилей, основанных только на современном национальном языке, состоит в синтезе национальных и профетических языков, языков литургии, языков богослужения, термин «религиозный стиль» обозначает при этом «стиль, складывающийся на основе литературного национального языка и языка конкретной религии» [6, с. 23].
В Стилистическом энциклопедическом словаре русского языка под редакцией М.Н. Кожиной представлен близкий к изложенной точке зрения подход. Термин «церковно-религиозный стиль» понимается как «функциональная разновидность русского литературного языка, обслуживающая сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносящаяся с религиозной формой общественного сознания» [24, с. 612]. К числу основных отличительных особенностей при этом авторы словаря относят сочетание книжных элементов с церковно-религиозными и газетно-публицистическими, архаически-торжественную и эмоционально-оценочную окраску [24, с. 616].
Согласно рассмотренным подходам, религиозный стиль можно отнести к книжным стилям русского литературного языка. При этом сочетание национального русского языка с церковно-славянским языком рождает жанры, транслирующие накопленный религиозный опыт и жанры, функционирующие на современном этапе (проповедь, исповедь, устав).
Однако весьма спорным до сих пор остается вопрос о статусе тех разновидностей языка верующих, которые находятся за пределами книжного стиля, а также форм религиозного языка, находящихся вне литературного кодифицированного языка (жаргон семинаристов).
Очевиден вывод о том, что теория функциональных стилей недостаточна для описания языка верующих.
Анализ научной литературы позволяет выделить пять основных направлений в изучении языка верующих. Одно из таких направлений связано с изучением языка верующих, обозначаемого термином религиозный язык, в особой референциальной связи с религией. В рамках названного подхода предмет религии рассматривается как таинственная, труднодоступная, трансцендентная сфера сакрума, а язык верующего человека как средство интерперсонального общения как в межчеловеческом измерении, так и в контакте со сферой сакрума [5]. Другое направление ориентировано на изучение языка верующих в соотношении с теорией функциональных стилей, среди которых выделяется религиозный стиль [6; 14; 18]. Еще одно направление сосредоточено на описании религиозного дискурса, а также на исследовании лексических единиц с религиозным содержанием в иных типах дискурса [11; 20].
Четвертое направление связано с теорией речевых жанров и речеповеденческих тактик. В рамках названного направления изучаются проповедь, молитва, послание и другие жанры [4]. Представители пятого направления исследуют речь верующих в разных коммуникативных ситуациях. В рамках такого подхода речь верующих рассматривается учеными как сакральный функционально-стилевой комплекс, включающий собственные стили: научный (в богословии), газетно-публицистический (в церковной жизни), официально-деловой (во внутрицерковном общении) и художественный (в жанрах церковной литературы) [12].
И.В. Бугаева, придерживаясь схожей точки зрения, утверждает, что ни одна другая сфера человеческой деятельности не реализуется в жанрах всех традиционных функциональных стилей, как это реализуется в религиозной среде, и предлагает для обозначения языка верующих следующие термины: православный религиолект, православный социолект [2].
Следует отметить, что подобный подход к изучению языка православия вызывает в лингвистической и религиозной литературе серьезную критику. Так, например, по словам
Л.И. Маршевой, «квалифицированное описание языка верующих, актуальность которого несомненна, должно быть направлено на уточнение фактологических источников, на грамотное решение целого ряда классификационных и терминологических задач, а значит, на решительный отказ от искусственной концепции «православного социолекта» [15].
Думается, что многие выводы, сделанные в исследовании И. В. Бугаевой, являются достаточно обоснованными. Речь верующих, на наш взгляд, действительно представляет собой сложную языковую подсистему, которая имеет собственное стилистическое расслоение, однако такую подсистему, по нашему мнению, нельзя однозначно определить как «православный социолект» по следующим причинам: за пределами теории социалекта остаются жанры, используемые при обращении к адресатам с иными ценностными установками (миссионерская проповедь, выступление на диспуте, проповедь-обличение) [16]; невозможным представляется определение границ социальной группы-носителя названного варианта (верующие относятся к разным социальным группам); язык верующих должен определяться не только как сформировавшийся социолект, но как один из вариантов общенационального языка [15].
Думается также, что в процессе научных изысканий следует учитывать недостаточную теоретическую и терминологическую разработанность, а также относительную новизну в отечественной лингвистической литературе вопроса о месте и статусе языка православных верующих в системе национального языка.
В ряде современных исследований православная лексика рассматривается в рамках семантической сферы «Религия», которая вычленяется не только на основе семантического, но и на основе социально-коммуникативного признака, и при таком рассмотрении сближается с понятием дискурс [17].
Необходимо отметить, что перечисленные в определении признаки не позволяют описать пространство, находящееся за пределами храма, и не учитывают околоцерковную коммуникацию, а также ситуации общения в светской среде на религиозные темы людей разной степени воцерковленности [17].
Некоторые исследователи предлагают выделять отдельные специальные дискурсы или субдискурсы (типы дискурсов, формации), которые рассматриваются как «отдельные социально-исторически сложившиеся сферы человеческого познания и коммуникации» [21]. Подобный подход позволяет в рамках религиозного дискурса выделить православный, католический, протестантский субдискурсы [17; 21].
Важно отметить, что подобная точка зрения, на наш взгляд, должна быть рассмотрена с позиции философии, религиоведения и богословия. В настоящее время ученые предпринимают попытки заполнить теоретические лакуны, прибегая к
Думается, что достижение полноты научного описания языка верующих возможно только в рамках междисциплинарных исследований при соответствующем теоретическом осмыслении, с помощью анализа эмпирической базы современных текстов (речевых произведений) в их связи с историей языка, ментальностью, идеологией и системой ценностей конкретного социума.
4. Верещагин Е.М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Три страноведческие концепции: лексического фона, рече-поведенческих тактик и сапиентемы / Под ред. и с послесловием акад. Ю. С. Степанова. М.: Индрик, 2005.
5. Войтак М. Религиозный стиль в генологической перспективе // Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 6. Пермь, 2003. С. 323-338.
6. Гадомский А. К. Стилистический подход к изучению религиозного языка // Стил. Београд.2008.Ш 7. С. 21-36.
7. Гадомский А. К. Русская теолингвистика: история, основные направления исследований. URL: http://www.isi.sanu.ac.rs/sait%206/2010/27Gadomski.pdf. Дата обращения: 27.01.12 г. // Стил, N 9. Београд, 2010. С. 357-374
8. Гольберг М.И. Религиозно-проповеднический стиль современного русского литературного языка: моральные концепты: Автореф. дис. канд. филол. наук. М, 2002. 16 с.
10. Загоровская О.В. Еще раз о структуре значения словесного знака //Теоретические проблемы современного языкознания / Под ред. И.А. Стернина, М.А. Стерниной. Воронеж: Истоки, 2009. С. 24-32.
11. Карасик В. И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокульторологии и функциональной семантики: сб. науч. тр. Волгоград, 1999. С. 519.
12. Кончаревич К. Дискуссии о богослужебном языке Сербской Православной Церкви: исторический обзор и современное состояние // Церковь и время. № 1 (26). 2004.
14. Крысин Л.П. Религиозно-проповеднический стиль и его место функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка. // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М., 1996, с. 135-183.
15. Маршева.Л.И. «Православный социолект (религиолект)» как способ языковой маргинализации. Вестник ПСТГУ III: Филология. Вып. 2 (20)., 2010. С. 7485.
18. Прохватилова О. А. Православная проповедь и молитва как феномен современной звучащей речи. Волгоград: Волгоградский государственный университет., 1999. 362 с.
19. Ревзина Г.О. Дискурс и дискурсивные формации // Критика и семиотика. Новосибирск, 2005. Вып. 8. С. 71.
20. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: автореферат дис.. канд. филол. наук: 10. 02. 01. Волгоград. 183 с.
21. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М Н. Кожиной. 2-е изд., испр. и доп. М. Флинта: Наука, 2006. 696 с.
22. Чернявская В.Е. Лингвистика текста: Поликодовость, интертекстуальность, интердискурсивность: учеб. пособие. М., 2009. С. 146-147.
1. Bobyreva E.V. Religious discourse: values, genres, and strategies: on the material of the Orthodox creed : doctor of philological Sciences: 10.02. 19. V. state ped. University, Volgograd, 2007. p. 389-450.
4. Vereshchagin E.M., Kostomarov V.G. Century, Language and culture. Three cross-cultural concepts: lexical background, spoken behavioral tactics and sapientem / edited and with an afterword Acad. Y. S. Stepanov. M: Indrik, 2005.
5. Voytak M. Religious style in genological term //Stereotypy and creativity in the text: Interuniversity collection of scientific papers. Tr. Vol. 6. Perm, 2003. p. 323-338.
6. Gadomsky A.K. Stylistic approach to the study of religious language i// Stil.-Beograd. 2008. N 7. pp. 21-36.
7. Gadomsky A.K. Russian dealingwith: history, main trends of research. URL: http://www.isj.sanu.ac.rs/sajt%206/2010/27Gadomski.pdf.//Stil, N 9. Beograd, 2010.
8. Golberg M.I. Religious preaching style of the modern Russian literary language: moral concepts: Abstract of dissertation of candidate of philological Sciences. M, 2002. 16 p.
9. Gorushina R.I. Vocabulary of Christianity in the Russian language (system relations direct confessional and derivatives secular meanings of the words): Dissertation of candidate of philological Sciences: 10.02.01: Volgograd, 2002. 180 p.
10. Zagorovskaya. O.V. Again about the structure of the values of a verbal sign. Theoretical problems of modern linguistics / Ed. by I.A. Sternin, M.A. Sternina. Voronezh: Origins, 2009. p. 24-32.
11. Karasik V.I. Religious discourse // Linguistic personality: problems of lingvokulturologiya and functional semantics : collected scientific articles. Volgograd, 1999. p. 5-19.
12. Koncarevic K. Discussion about the liturgical language of the Serbian Orthodox Church: a historical review and current state // Church and time. N. 1 (26). 2004.
14. Krysin L.P. Religious preaching style and his place functional-stylistic paradigm of modern Russian literary language. // The poetics. Stylistics. The language and culture. M., 1996.
15. Marsheva L.I. «Orthodox sociolect (religiolect)» as a way of linguistic marginalization. Bulletin of the research III: Philology. Vol. 2 (20)., 2010. S. 74-85.
17. Mikhailova N. Religious Orthodox vocabulary and its fate (according to dictionaries): Dissertation of candidate of philological Sciences: 10.02.01: Ekaterinburg, 2004. 171 p.
18. Prokhvatilov O.A. Orthodox sermon and prayer as a phenomenon of modern sounding speech/ Oharrow. Volgograd: Volgograd state University., 1999. 362 p.
19. Revzina G.O. Discourse and discursive formations // Criticism and semiotics. Novosibirsk, 2005. Vol. 8. p. 71.
20. Slickin G.G. Linguistic and cultural concepts of precedent texts: abstract of thesis. Dissertation of candidate of philological Sciences: 10. 02. 01. Volgograd. 183 p.
21. Stylistic encyclopedic dictionary of Russian language / Ed. by M. N. Kozhina. 2nd ed., Corr. and supplementary. M, Flinta: Nauka, 2006. 696 p.
22. Cherniavskaya V.E. Text Linguistics: Polycode, intertextuality, interdiscursivity: textbook. the allowance. M., 2009. p. 146-147.
Церковнославянский язык в современной религиозной коммуникации
Доклад на Международных Рождественских образовательных чтениях
Интерес к коммуникации, к формам, способам и механизмам передачи информации в религиозной сфере привлекает всё новых исследователей не только в светской науке, но и в богословской. Реальным примером этому может служить международная научно-практическая конференция, организованная и проведенная в 2007 году в Нижегородской Духовной семинарии, под названием «Церковь и проблемы современной коммуникации». Изданный сборник статей позволяет всем заинтересованным лицам познакомиться с кругом обсуждавшихся проблем. Ученые-священники и ученые-миряне из России, Сербии, Германии и Словакии обсудили многие лингвистические вопросы, связанные с религиозной коммуникацией [Церковь. 2007]. Когда Н.Б.Мечковская писала о становлении религиозной коммуникации, она отметила, что существуют черты, «которые отличают религиозную коммуникацию от всех других видов общения. Например, в сопоставлении с коммуникацией во всех других областях жизни людей религиозное общение обладает наибольшим разнообразием семиотических средств. В религиозном общении используются все сенсорные каналы восприятия информации, малопродуктивные в публичной коммуникации (тактильные: прикосновения к святыням; обоняния: запах ладана; вкусовые: причастие, пост, разговение)» [Мечковская, 2009].
Задача религии в процессе коммуникации состоит в распространении Учения, в нашем случае православного учения, в пространстве (на разных территориях), во времени (на протяжении тысячелетия) и в обществе, независимо от его стратификации. Таким образом, религиозная коммуникация обеспечивает общение определенной социальной группы православных христиан по вертикали и по горизонтали.
Среди основных коммуникативных механизмов одним из главных является передача религиозного знания, опыта подрастающему поколению, для чего необходима разработка специальных учебных программ, курсов, дисциплин, чему и посвящено наше второе направление работы в рамках Рождественских Чтений.
Теперь о церковнославянском языке в современной коммуникации.
Проанализируем те коммуникативные ситуации, в которых церковнославянский язык реально употребляется в настоящее время.
Церковнославянский язык является официальным языком богослужения Русской Православной Церкви. Это его первая и основная функция.
Встречается художественное использование церковнославянского языка, например, стихи Л.Дорофеевой и некоторых других авторов. Конечно, это единичные случаи.
Безусловно, церковнославянский язык как учебная дисциплина включен в программу духовных учебных заведений и некоторых светских.
Но сегодня актуален вопрос о том, на каком языке миссионеру вести разговор с теми, кому он проповедует слово Божие. Одна из проблем заключается, на наш взгляд, в том, какая лексика используется. Миссионер обычно имеет основы богословских знаний и опыт церковной жизни, он является носителем религиозного сознания и владеет определенным субъязыком, который всё чаще называют православным социолектом. Последние 20 лет в России активно формируется сфера религиозной коммуникации. В результате часто возникают проблемы адекватного взаимопонимания между теми, кто является носителем православного мировоззрения, и теми, кто только начинает интересоваться основами христианства.
Источником коммуникативных неудач может служить специфическая религиозная лексика типа амвон, икос, клирос, фелонь и т.п. Опытный миссионер подобную лексику либо не употребляет, либо дает лексический комментарий, либо обходится синонимом-русизмом.
Церковнославянский язык достаточно в большом количестве присутствует в современной речи христиан не только в виде прямых и косвенных цитат, но и в виде единиц, принадлежащих разным языковым уровням: фонетическому, акцентологическому, графическому, орфографическому, грамматическому и лексическому. Приведем примеры. Среди фонетических отличий, маркирующих речь православных верующих на русском языке, можно выделить особенности в области вокализма и в области консонантизма. В области вокализма сохраняются количественные и качественные характеристики безударных гласных, не происходит редукция этих звуков. Например: усердные [мо]ления, [Бого]матерь, [про]славлю, ми[ло]сердие и др. Во-вторых, произношение ударного [э] после мягких согласных и [ц] перед твердыми согласными, отсутствие лабиализации, например: [с’эстры], [м’эртвый], безна[д’эжный], [отцэв]. В области консонантизма сохраняется произношение г-фрикативного в словах Бог, благо, благодать и т.д. По правилам чтения в церковнославянском языке необходимо побуквенное произнесение окончаний имен прилагательных мужского рода в форме родительного падежа единственного числа, этот навык переносится на русскую речь: свят[аго], Иоанна Златоуст[аго], боголюбив[аго] и т.д.
Религиозная лексика мало представлена в современных орфографических словарях, поэтому написание некоторых слов вызывает определенные трудности. Люди, которые много читают церковнославянские тексты и тексты со старой орфографией, часто при письме по правилам современной орфографии затрудняются в написании некоторых слов, особенно заимствованных из греческого языка. Активизация православной печати характеризуется неупорядоченностью орфографического оформления многих слов, вольной трактовкой некоторых существующих правил.
В православном социолекте предлог о часто употребляется в значении внутри кого-н., чего-н. Чаще всего такое значение встречается в словосочетаниях с одним из наименований Господа: возлюбленный о Господе, братья о Христе и т.п. Например:
Игумен Борис, почивший о Господе в возрасте 46 лет, оставил осиротевших так много людей, любивших его и обращавшихся к нему за поддержкой (Игумен Борис. 2004:5).
Дорогому N., нашему о Христе брату, с любовью и всяческим благословением. Архимандрит Софроний. Окт. 1988 (дарственная надпись на книге).
Подвизаться о Господе (Задонский светильник 2002: 177).
С неизменной братской любовью о Господе (Поздравительное послание Святейшего Патриарха Алексия II).
Сегодня мы отмечаем праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. В этот день Божия Матерь была взята в храм, чтобы воспитаться о Господе (Проповедь Святейшего Патриарха в Успенском соборе Кремля 04.12.07).
Часто этот предлог встречается в заключительной этикетной фразе в частных письмах:
С любовью о Господе;
С неизменным уважением и любовью о Господе Воскресшем, диакон Сергий;
С пожеланием творческих удач и любовью о Христе;
Мира и радости о Дусе Святем в благословенные дни Пасхи Христовой Вам и всем Вашим родным и близким и т.п.
Такое употребление предлога о поддерживается переводами Священного Писания на русский язык: Все хотящие благочестно жить о Христе Иисусе, гонимы будут (ап. Павел, II Тим. 3, 12).
Можно приводить еще много примеров, детально рассматривать другие грамматические категории, но время каждого выступления ограничено. Из всего сказанного выше очевидно, что церковнославянский язык пронизывает русский язык, плавно и органично вплетаясь в речь современных верующих. Задача преподавателей церковнославянского языка состоит не только в том, чтобы обучать церковнославянскому языку как языку богослужения, что является, безусловно, первоочередной задачей, но и обращать внимание своих учащихся на то, какое значение имеют церковнославянские вкрапления в русской речи православных христиан. Чтобы общение состоялось, чтобы адресованная информация адекватно была воспринята слушающим, знание церковнославянского языка является обязательным условием.
Литература
Сиротинина Н. Б. Факторы, влияющие на развитие русского языка в XXI веке // Проблемы речевой коммуникации. Межвуз. сб. научн. трудов. Вып. 7. Саратов, 2007.
О пользе церковнославянского языка как языка богослужения для современного русского языка
Филологический отклик на дискуссию о языке Русской Православной Церкви
 |
В ходе дискуссии было высказано много неопровержимых доказательств, в том числе и филологических, необходимости сохранения традиций в языке богослужения, Но, пожалуй, лучше всех сказал протоиерей Сергий (Правдолюбов): «Язык, созданный на основе одного из южнославянских говоров святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием, становится принципиально не разговорным и, как книжный, противопоставляется разговорным славянским языкам. Язык переводов с греческого, вобравший в себя всю его богословскую глубину и красоту, преобразившись, становится красивее, звучнее, глубже и изящнее своего оригинала. На нем можно выразить самые точные и глубокие богословские понятия, самые тонкие и сокровенные сердечные движения, он прекрасен во всем – в начертании своих букв, в узорочье своих надстрочных знаков, в благозвучии своего звучащего слова. … Церковнославянский язык поистине – душа русского народа, хранитель его национальных корней, живой свидетель его истории, основа его литературного языка, источник его многовековой культуры, залог его будущего духовного благополучия».[1]
О прямой связи церковнославянского языка как языка богослужения с судьбой русского языка писал М.В. Ломоносов: «…Российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку неподвержен утвердится, коль долго церковь Российская славословием Божиим на славенском языке украшаться будет»[2]. За сохранение церковнославянского языка как языка Русской Православной Церкви высказывались известные ученые-филологи – Д.С. Лихачев, В.В. Колесов. Богослужение на церковнославянском языке – это достояние многих поколений, это живые традиции, которые нельзя прерывать.
Академик Д.С. Лихачев считал, что отказ от употребления церковнославянского языка в Церкви «приведет к дальнейшему падению культуры в России». Богослужебный церковнославянский язык, объединяет «культуру прошедших столетий и культуру нового времени, делая понятными высокие духовные ценности, которыми жива была Русь первых семи веков своего существования, объединяя Россию, Украину и Белоруссию… Это язык благородной культуры… он имеет большое образовательное и воспитательное значение – здесь и далее выделено Е.В.П.»[3]. Поэтому и изучаться в университетах должен не только древнецерковнославянский (старославянский) язык прошлых эпох, но и живой церковнославянский язык, который в наше время звучит в Церкви и которым пользуются многие наши сограждане. Но этот язык по-прежнему игнорируется при описании и изучении языковой ситуации в России.
Церковнославянский язык и в наше время прекрасно выполняет свою функцию священного языка Церкви, ради которой и был создан, и вследствие выполнения этой функции он служит постоянным источником высокого стиля русского языка. Церковнославянский язык, в отличие от современного русского языка, неподвластен никаким понижающим влияниям, не испытывает давления бурной жаргонной и иноязычной стихии, телевидения и СМИ.
Во многих публикациях, в которых изучается состояние современного русского и других славянских языков, отмечаются две ведущие взаимосвязанные тенденции: 1) интернационализация лексики – за счет потока заимствований из английского языка; 2) глобальное стилистическое снижение публичной речи и вообще официальной и массовой коммуникации. Исследования тенденций развития современных славянских языков позволяет делать выводы о глобальном стилевом снижении, которое охватывает и язык богослужения в тех странах, где оно ведется на современном славянском языке, например польском. Об этом пишут многие польские лингвисты: влияние массовой культуры и коммуникации, воздействие СМИ через современный польский язык на религиозную коммуникацию в Польше столь велико, что ведет к ослаблению и даже потере чувства священного (zanik poczucia sacrum)[4]. А ведь в русском языке тенденция к стилевому снижению выражена еще в большей степени, чем в других славянских языках.
В России печатные и электронные средства массовой информации и коммуникации, звучащая публичная речь по стилю и эмоциональной окраске максимально приблизились к обыденной разговорной речи и даже просторечию, отбросив недавно еще действующие нормативные, стилистические и этические ограничения. Отмечается также усиление давления криминального жаргона на массовую коммуникацию, разговорный и даже литературный язык. Достаточно сказать, что в «Толковом словаре русского общего жаргона» 1999 г. (авторы О.П.Ермакова, Е.А.Земская, Р. И. Розина) из 450 единиц 120 имеют помету «из уголовного жаргона». Звеном все в той же ненормативной понижающей цепи является и расширение сквернословия в российском обществе (как кажется, среди славянских стран это особенность именно русской неформальной коммуникации). Существует целый комплекс причин – социально-политических, языковых и технологических – такой языковой ситуации. «Но главное состоит в том, что к началу ХХI столетия в русском культурном и языковом пространстве произошла «смена нормативной основы литературного языка»: нормотворческая значимость письменного языка художественной литературы стала уступать свою функцию устной речи публичных каналов общенациональной коммуникации. Практически это означает, что постепенно языковое сообщество стало ориентироваться в своем представлении о речевых идеалах и эталонах не на образцовый язык русских писателей, «властителей дум», как это было в XIX веке и отчасти в первой половине ХХ столетия, а на звучащую публичную речь средств массовой информации»[5].
Такая языковая ситуация в России обостряет опасения по поводу того, что перевод богослужения на русский язык, так же как, например, в Польше, приведет к большим потерям и разрушениям в священных смыслах и символике богослужения – к ослаблению священного в восприятии богослужения.
По мнению В.В. Колесова, «современный русский литературный язык в его словарной части таков, что не может без ущерба для смысла передать – не значения отдельных сочетаний, но заветного смысла Писания» [6]. На целом ряде примеров ученый анализирует «нарушения стиля и разрушение смысла в современных переводах библейских текстов»[7]. Переводу мешает и тот факт, что русский язык, как и другие славянские языки, пережил мощную секуляризацию, которая привела к обмирщению русской языковой картины мира (ЯКМ). О секуляризации русской ЯКМ свидетельствуют психолингвистические исследования. На основе анализа данных Русского ассоциативного словаря (РАС) и сопоставления с результатами реконструкции языкового сознания средневекового человека, проделанной Т.И. Вендиной (по материалам «Старославянского словаря» под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой), Н.В.Уфимцева сделала ряд важных выводов об изменениях, которые произошли картине мира русских. И один из первых выводов касается изменения отношения к Богу. «Полностью, или почти полностью утраченным в языковом сознании современных русских оказалось определение человека по его отношению к Богу (в РАСе лишь однажды человек соотносится с Богом)»[8].
О секуляризации русской ЯКМ свидетельствует масса языковых фактов. Так, в современном русском языке можно легко найти лексемы, которые когда-то были выразителями основных идей христианского мировоззрения, т.е. являлись идентификаторами религиозной, христианской картины мира, но в настоящее время полностью утратили былую связь с христианским мировоззрением, хотя сама эта связь по внутренней форме лексемы легко может быть восстановлена. Например, целый класс столь частотных междометий типа господи! или боже мой! вообще не предполагает обращения к Богу. Этикетное слово коммуникативной ситуации расставания Прощай(те)! своей внутренней формойсвязано с одной из христианских заповедей и этических норм прощать и просить прощение за обиды и проступки, но в современном русском языке эта связь уже не осознается – сохранилось лишь собственно коммуникативная семантика формулы прощания при расставании надолго или навсегда. Известны «тесты» Д.С. Лихачева на «чувство русского языка», которые он проводил среди заключенных, попавших в Соловецкий лагерь. Одним из пунктов этого теста было выражение «большое спасибо», которое Д.С. Лихачеву представлялось абсурдным: ведь невозможно «большое “спаси Бог”» (что бы он сказал по поводу современных шутливых форм типа спасибки! спасибочки! и под. )[9]. Подобных лексических свидетельств утраты христианской семантики слов и устойчивых выражений в русском языке много, при этом степень утраты мировоззренческой составляющей в значении языковых единиц может быть разная. Данные языковые факты и секуляризация русской ЯКМ в целом требует глубокого и всестороннего лингвистического изучения.
Важным для изучения секуляризации русской ЯКМ является анализ истории некоторых церковнославянских слов, вошедших в русский язык и полностью поменявших оценочный компонент значения, а значит этическую и эстетическую ценность. Речь идет о таких словах, как вертеп, злачное место, тварь, прозябать и др. Например: злачное место:црксл. ‘райские кущи, цветник”, в Словаре русского языка в 4-х томах (МАС) – ‘где кутят и развратничают’. В.В. Виноградов объясняет изменение семантики этого слова тем, что оно «подверглось ироническому переосмыслению в языке разночинно-демократической интеллигенции»[10]. Насмешливое переосмысление в разговорной речи может быть не только политическим или идеологическим – это универсальное явление, в истории европейской культуры изученное и описанное М.М. Бахтиным (на материале творчества Франсуа Рабле)[11]. В наше время целая индустрия развлечений и смеха противостоит не только всему официальному, но также и всему ответственному и высокому, выступая как одна из ведущих особенностей современной массовой культуры и коммуникации – как стремление уйти или увести от реальности и ее осмысления в смех, каламбур, карнавал, игру, шоу. Ирония и игра, выполняя экспрессивную и эстетическую функцию, во многих ситуациях, конечно, может украсить нашу жизнь и речь, если не перерождается «во «всепрофанирующий» хохот, готовый осмеять не только неподлинность, но и подлинность мира – всякое искреннее убеждение, героизм, альтруизм и энтузиазм, честность, серьезность, совесть и стыд, ответственность перед ближним, человеческую нежность, солидарность и доброту»[12]. «Всепрофанирующий хохот» (как, например, в так называемом «орфо-арт», или «языке падонкоф») направлен и на разрушение высокого стиля современного русского языка, где выражаются основополагающие нравственные и мировоззренческие понятия.
Но стилистическое снижение современной коммуникации, постоянно привлекающее внимание лингвистов, не исчерпывает все динамические процессы, которые происходят в русском языке в настоящее время. Вне поля зрения лингвистов остается огромный пласт духовно-религиозной литературы, написанной высоким стилем и в последние два десятилетия активно пополняющейся и развивающейся. Русскому языку (как, впрочем, и любому другому) очень трудно было бы существовать в режиме постоянного стилистического снижения и отрыва коммуникации всех типов (в том числе и официальной) от высокого уровня, на котором выражаются основополагающие нравственные и мировоззренческие понятия. В современном русском языке такая возвышенная коммуникация существует и привлекает все новых и новых участников, реализуясь в духовно-религиозном дискурсе. Именно в Церкви, в лучших духовно-религиозных произведениях, создается высокий стиль современного русского языка, уравновешивающий тенденцию к стилистическому понижению, которая сейчас наблюдается и в современной художественной литературе, и в публицистике, и даже в официально-политической речи. Это духовно-религиозная публицистика; проповеди известных священников, составившие сотни книг; жизнеописания удивительных людей с богатым духовно-религиозным опытом, в том числе и новомучеников российских; современные тексты толкования Священного Писания, эпистолярный жанр (см. например, проницательные и трогательные письма архимандрита Иоанна Крестьянкина) и др. Это востребованная, читаемая и обсуждаемая духовно-религиозная литература, в чем можно легко убедиться, посмотрев материалы десятков православных сайтов (например, pravoslavie.ru, predanie.ru, portal-slovo.ru, azbyka.ru и многие другие).
Высокий стиль духовно-религиозной коммуникации поддерживается активным взаимодействием русского языка с церковнославянским языком. Это взаимодействие, прежде всего в лексике, но также и в словообразовании и грамматике, реализуется в конкретных текстах, образцах высокого стиля русского языка: проповедях, словах и обращениях святителя Луки (Войно-Ясенецкого), архимандрита Иоанна (Крестьянкина), митрополита Вениамина (Федченкова) и других проповедников, многих произведениях современной житийной литературы. Церковнославянские основы высокого духовно-религиозного стиля русского языка требуют филологического изучения. Не прекращающееся и в наше время взаимодействие церковнославянского и русского языков – это мощнейшее средство оздоровления загрязненной среды современной русской духовной и языковой культуры. Поэтому столь важно хранить сложившуюся традицию использования в Церкви двух близкородственных языков – церковнославянского языка богослужения и вдохновляемого им русского языка проповедей, посланий архиереев, толкований и поучений.
Что же касается редактирования особо сложных фрагментов церковнославянских богослужебных текстов, то, как представляется, полезнее было бы сделать последовательные комментарии к этим фрагментам и издать тексты с комментариями в виде недорогих брошюр и книг, а также разместить их на специальном сайте Рунета. На некоторых православных сайтах (например, на pravmir.ru.) такая работа уже ведется. В этой работе большую помощь мог бы оказать созданный в 2009 г. Научный центр по изучению церковнославянского языка при Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН, где успешно работают известные специалисты по церковнославянскому языку, выпускники филологического факультета МГУ. Замена в церковных текстах некоторых особенно неясных слов их более понятными церковнославянскими синонимами не вызывает каких-либо опасений. Но объявление обширного обновления, особенно после бурной дискуссии, воспринимается как своего рода нарушение границы, ограды, которая охраняет языковую традицию в православной Церкви. Результаты этого непредсказуемы: история нас учит, что такие реформы могут быть разрушительными.
Принять участие в дискуссии о языке богослужения меня заставило осознание опасности скоропалительных решений по проведению языковых реформ в Церкви, а также недоверие к результатам социологического опроса, представленным на официальном сайте Московской Патриархии[13]. Эти результаты производят впечатление недостоверных. Некорректно (с неправильным определением языка богослужения) и упрощенно сформулирован сам вопрос, воедино сведены ответы и верующих, и неверующих. Ясно, что далекие от православной Церкви люди не понимают (а часто и не хотят понимать) богослужения на церковнославянском языке, но неясно, почему они вообще участвуют в социологическом опросе по изменению языка православной Церкви. На основе некорректно проведенного социологического опроса на одном из сайтов популярной газеты «Комсомольская правда» появилась статья с провокационным заголовком: «Россияне требуют реформу церковного языка»[14]. Правда, в самой заметке все те же данные социологического опроса, которые были приведены и на сайте Московской Патриархии, свидетельствуют, скорее, об обратном, но ведь многие люди читают только заголовки! Так при помощи известного приема политтехнологий современные СМИ пытаются воздействовать на общественное мнение.
Для многих членов Русской Православной Церкви церковнославянский язык богослужения – это язык христианской культуры, хранитель спасительных духовных традиций в условиях цивилизованного варварства современного мира, свидетель жизни Духа, запечатленного в слове. Знаменательно, что в этом важном вопросе мнения великих ученых совпадают с мнением великих старцев. «Свято хранить церковнославянский язык — святой язык молитвенного обращения к Богу» призывал архимандрит Иоанн (Крестьянкин), благодаря которому до нас дошло завещание Святейшего Патриарха Пимена, переданное о. Иоанном в проповеди 10 июня 1990 года[15].
Таким образом, филологические размышления о языке Русской Православной Церкви (вызванные открытой дискуссией о языке богослужения) приводят нас к выводу: сохранение церковнославянского языка в Русской Православной Церкви важно для русской культуры, для сбережения и развития высокодуховного стиля современного русского языка.