Словообразование в древнерусском языке
Древнерусское словообразование и чаромутие
Что еще мне запомнилось из книги «Таинственная сила слова», так это воспевание глубины и мудрости древнерусского языка. Утверждается, что исконный язык наших предков (древних русичей, славян, ариев) был как бы Божественным, т.е. это было Слово Бога, и слова несли высшую энергию в каждом слоге. Современный русский язык претерпел много изменений, утратил былую магическую силу, но все равно он хранит следы былого величия древнего языка.
Примеры древнерусского словообразования, сохранившиеся в современном языке:
Слог РОД присутствует в словах: народ, природа, родина, родник, борода, дородный и т.п. В целом, слово «род» тоже есть само по себе и смысл его понятен. Но также считается, что Род – один из главных Богов пантеона древних славян.
Слог РА есть в следующих словах: красота, радуга, культура, вера, разум, край, ура, работа, равнина, рай, раса, брат, сестра и т.п. Ра – это тоже имя Бога света, солнца. Это имя нам больше известно по древнеегипетским мифам. Но в данной книге утверждается, что и древние славяне почитали Бога по имени Ра. Выглядит это вполне разумно. Давайте рассмотрим несколько слов:
Культура = культ Ра = культ Света
Радуга = Ра дуга = дуга Света
Вера = ведение Ра = знание Света
Крамола = к Ра молитва = молитва, обращенная Свету
Толкования вполне разумные. Здесь мы видим, что каждый слог в словах обретает конкретный и глубокий смысл.
Далее в книге упоминается исследователь древнерусского языка Платон Лукашевич. Он жил в 19 веке, исследовал многие языки, и пришел к неопровержимым доказательством того, что все остальные языки произошли от единого всеобщего древнего языка – древнерусского. Этот язык обладал уже известной нам магической силой слова, и поэтому также назывался чарным, очаровательным (т.е. обладал чарами, магической силой). По мере распространения этого древнего языка на другие территории, образовывались другие государства, язык претерпевал изменения, мутнел, утрачивал былую силу. Этот процесс Платон Лукашевич назвал «чаромутие». У него есть книга под названием «Чаромутие, или священный язык магов, волхвов и жрецов», изданная в 1846 году в Петрограде. Данную книгу можно при желании найти в интернете в формате djvu, т.е. в отсканированном виде.
Тема чаромутия для меня весьма интересна, но подробно изучить этот вопрос пока что не было времени. Примечательно, что Платон Лукашевич, насколько я могу понять из текста его книги, вообще все языки считает производными от древнеславянского, и даже китайский и африканские языки! Так, он упоминает о Славяно-Японско-Китайском чаромутии и о Славяно-Африканском чаромутии. Лично для меня связь русского и китайского языков совсем не очевидна, мне кажется, это совершенно разные во всех отношениях языки.
Насколько оправдано и правдоподобно такое возвеличивание русского языка? С одной стороны, это патриотизм, любовь к Родине. С другой стороны, есть ли реальные основание считать русский язык прародителем остальных языков? Наверное, некоторые основания действительно есть. Например, часто отмечается связь славянских языков с санскритом, древнеиндийским языком. И даже лингвисты выделяют индоевропейскую группу языков. То есть, связь некоторых языков действительно есть. Но какой язык первичен, как это доказать? Любители Индии утверждают, что ведическая культура Индии распространилась на север к славянам. А ценители славянской культуры утверждают обратное, что все пошло с севера, что славяне-арии расселялись на юг и вместе с ними передался и древний язык. Все это сложно доказать, и по сути, остается на уровне гипотез и личных предпочтений. Как я уже говорил, что доказать связь русского и китайского языков практически не возможно (хотя связь русского и японского возможно). Но китайский и японский сильно отличаются по фонетике и словообразованию, поэтому их нельзя сравнивать.
Тем не менее, что касается именно деления русских слов на осмысленные слоги – это весьма интересная тема, достойная изучения.
Держава Русь
То, что мы имеем сейчас в наличии, т.е. советский язык или как современный русский язык, там от руского языка почти ничего не осталось. Сначала тысячу лет христианская церковь вносила своё понятие о языке, т.е. привносила греческие, римские, еврейские слова в обиход. Получилась даже такая картина, что было три формы языка.
Формы древнеруского языка:
1. Церковный, т.е. христианский или как ещё называют: «церковно-славянский».
2. Древнеруский государственный.
3. Древнеруский народный.
Т.е. князья, бояре говорили меж собою на 2-й форме, там уже присутствовали всевозможные словечки из различных языков, в связи с тем, что они налаживали связь с другими странами. И был народный язык, т.е. ближе к старославянскому (я не говорю к древнеславянскому). Т.е. на этом уровне уже отличались, как бы сказали: верхи и низы говорили на двух разных языках. А после реформы Петра I, когда он создал «русский язык», он вообще натаскал иностранных слов полным-полно, даже обращались к нему, не «государь Император», а «хер Питер», и была не победа, а виктория. Но и его родители тоже постарались.
Хозяин — хазарин
Сейчас постоянно звучит фраза: «я хозяин своего слова», «я хозяин фирмы, завода, своё предприятие», или как Лужков говорил: «надо доказать, кто в Москве хозяин», и т.п.
Но ХОЗЯИН – это же не наше слово, а искажённое ХОЗАРИНЪ (вместо «А» буквица Енъ). Т.е. ИНЪ (ино) – означает: иной, другой; а буквица «Р» — рекущий. Но так как они картавили, «р» не выговаривали – вместо «хозарин» получилось «хозяин».
Т.е. у хозяина есть слуги, рабы, а на Руси такого не было. У нас то, что сейчас вкладывают в понятие «хозяин», такого человека называли РАДѢЯТЕЛЬ – т.е. делает, трудится, созидает (ДѢЯТЕЛЬ), при этом он делал-то всё на благо и процветание своего Рода, вкладывает Душу, чистоту. А чистый свет у нас называется РА, поэтому и человека называли Радеятель или Радетель. А когда он чисто занимается продолжением Рода, он РОДѢЯТЕЛЬ – но эта форма вышла, и теперь больше понятна РОДЕТЕЛЬ.
Т.е. вот две формы:
РАДѢТЕЛЬ – и трудящийся и рождающий дитё, т.е. он радеет за свой Род.
РОДѢТЕЛЬ – только рождает дитё.
Их заменили чужим словом «хазарин», и человек даже сам не подозревая, употребляет слово, которое относится к чужому народу. А чем хазары жили? Они жили за счёт чужого труда, захватывали, воевали, крали, деньги в рост давали и пр.
Видеоурок
* Древнеруский язык, курс 3, урок 10.
Некоторые особенности развития именного конфиксального словообразования в древнерусском языке Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»
Текст научной работы на тему «Некоторые особенности развития именного конфиксального словообразования в древнерусском языке»
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ИМЕННОГО КОНФИКСАЛЬНОГО СЛОВООБРАЗОВАНИЯ В ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ
Словообразовательная система русского языка, как и другие языковые уровни, постоянно развивается и изменяется под влиянием экстралингвистических и собственно лингвистических факторов. Важным обстоятельством, влияющим на развитие языка в целом и словообразования в частности, является стремление к выразительности как своеобразное проявление диалектики формы и содержания в языке. В словообразовании это стремление разрешалось путём взаимодействия семантического и морфологического способов словопроизводства, морфологизации результатов семантической деривации, формирования новых словообразовательных средств в ходе этого взаимодействия.
Материалом для исследования особенностей развития именного конфик-сального словообразования в древнерусском языке послужили показания «Словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского, литературный памятник начала XV в. Епифания Премудрого «Жизнь и житие преподобнаго и богонос-наго отца нашего Сергия» и разностильный памятник XVI в. «Домострой», из которых были извлечены примеры функционирования субстантивных и адъективных конфиксальных образований. Исследование проводилось в диахроническом аспекте с учетом стилистических и семантических особенностей производных на основе идей именного исторического словообразования, разрабатываемых Казанской лингвистической школой (см. работы Л.В. Владимировой, В.М. Маркова, Г.А. Николаева, С.Х. Чекменевой).
Поскольку одним из путей становления конфиксации было калькирование древнегреческих производных образований, «Жизнь и житие Сергия Радонежского» представляет для нас интерес как материал для изучения истории движения слов в русском литературном языке, который создавался в сложных смешениях церковнославянской и исконно русской языковой стихии. «Вошедшие в русский язык словообразовательные кальки начинают функционировать и развиваться по законам русской словообразовательной системы» [4, с. 33], что имеет
Адъективные конфиксальные образования из анализируемых источников типа бесплотный, безбожный, безвременныи, заморскои, заутрении, над-
гробныя, подвойские «несомненно, служили основанием для формирования суффиксальных образований. Однако суффиксация являлась в данном случае лишь промежуточным звеном на пути формирования собственно конфик-сальных прилагательных, возникших на основе изменения ранней соотнесенности» [3, с. 1Q6], т.е. слова подобного типа также приобрели конфиксальную структуру в результате переразложения основы, множественность же мотивации конфиксальных образований в древнерусский период свидетельствует о значительной семантической емкости конфикса.
Таким образом, проведенный анализ разнообразных конфиксальных образований, свободы их словообразовательных связей с учетом экстралин-гвистических факторов (которые являлись одной из важнейших причин роста продуктивности конфикса в истории русского языка) позволяет сделать вывод, что конфиксация активизируется и проявляется там, где раньше мы говорили о суффиксации (наводнение, прегрешение, поселянин и др.). Это и есть тенденция русского словообразования в рассматриваемый период.
1. Домострой / сост., вступ, ст., пер. и коммент. В.В. Колесова. М.: Сов. Россия, 199Q. 3Q4 с.
2. Жизнь и житие Сергия Радонежского / сост., посл. и коммент. В.В. Колесова. М.: Сов. Россия, 1991. 368 с.
3. Марков В.М. Избранные работы по русскому языку / В.М. Марков; под ред. Г.А. Николаева. Казань: ДАС, 2QQ1. 275 с.
4. Николаев Г.А. Русское историческое словообразование: теоретические проблемы / Г.А. Николаев. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1987. 152 с.
5. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка / И.И. Срезневский. СПб.: Государственное изд-во иностранных и национальных словарей, 1958. Т. 1-3.
Глава пятая. Словообразование и этимология
Спутник
Обычно суффиксы, не утратившие свою продуктивность в современном русском языке, могут быть выделены в слове без особого труда. Иное дело, когда этимологу приходится сталкиваться с устаревшими суффиксами. Особенно, если они настолько прочно «вросли» в слово, что, с точки зрения современного языка, вообще не могут быть отделены от корня.
Раменское и рамень. Перенесемся теперь мысленно в подмосковный город Раменское. Свое название он получил от слова рамень «густой, дремучий лес (обычно еловый)». Но каково было происхождение самого слова рамень? На этот вопрос ответить очень трудно. Ученые предлагали много различных этимологии слова рамень, но ни одна из них не была признана удовлетворительной.
В древнерусском и отчасти в современном русском языке сохранились такие слова, как pa-тай «пахарь» (для ясности сразу же отделяем суффикс от корня), ра-ло «плуг, соха», ра-ль «нива, пашня», ра-тва «пахота». Все они образованы от глагола (о)рать «пахать», который до сих пор сохранился в ряде диалектов русского языка. Слово ра-мень также было образовано от этого глагола и означало оно когда-то совсем не «лес», а «пашню».
О том, как пашня превратилась в лес. Как объяснить столь резкое расхождение в значениях слова рамень? Для этого нам необходимо обратиться к фактам древней истории. Когда-то наши далекие предки занимались подсечным земледелием. Жили они в лесах, а для посевов расчищали более или менее обширные участки леса и обрабатывали их. Каждый из распаханных участков подобного типа стал называться раменью. Со временем земля на этих участках истощалась и древние земледельцы переходили на новые места, где они опять вырубали и выжигали лес, выкорчевывали пни и распахивали землю. Старые участки постепенно вновь зарастали лесом. Эта заросшая лесом пашня продолжала по-прежнему называться раменью. Постепенно название рамень перешло на лес вообще и даже на дремучий лес.
Пашня превратилась в лес
Изложенное этимологическое объяснение слова рамень подтверждается и материалом родственных индоевропейских языков. Например, литовское слово armuo [армуо] «пашня», родительный падеж armens [армёнс] образовано от глагола arti [арти] «пахать» точно так же, как русское рамень образовано от (о)рать «пахать».
Колотый и колоный. Интересный детский диалог приведен в книге К. И. Чуковского «От двух до пяти»: «- Лампа уже зажгита.
— Зачем ты говоришь «зажгита»? Надо говорить: «зажгина»!
— Ну вот, «зажгина»! Зажгёна!»
В употреблении того или иного суффикса имеются определенные закономерности, но усвоить их сразу бывает нелегко. Кроме того, эти закономерности иногда нарушаются. А в диалектах русского языка имеется большое количество параллельных образований, использующих оба суффикса: моло-т-ый и моло-н-ый, коло-т-ый и коло-н-ый, тка-т-ый и тка-н-ый, рва-т-ый и рва-н-ый и т. п.
Каравай и коротай. Хорошо известное каждому из нас слово каравай в памятниках древнерусской письменности, как правило, выступает в более древней форме коровай. Ученые уже давно задумывались над происхождением этого слова. Но ответить на вопрос о том, какова его этимология, было нелегко.
Происхождение слова ‘каравай’ от слова ‘корова’
По своему звуковому облику коровай * очень напоминает слово корова. Но как связать между собой значения этих столь различных слов? Оказывается, связать их можно, хотя нужно прямо сказать, что предполагаемая связь выглядит весьма и весьма надуманной. Так, например, некоторые этимологи ссылались на слово коровяк «куча коровьего навоза», считая при этом, что название коровай было дано хлебу широкой круглой формы за его внешнее сходство с коровьей «лепешкой».
Другие исследователи, связывавшие между собой слова коровай и корова, объясняли эту связь иначе. Они ссылались на свадебный коровай, который, по народным обычаям, символизировал собой «быка-жениха». Отсюда якобы и возникла связь между словами корова и коровай.
Не отличались большой убедительностью и другие попытки объяснить слово коровай как производное от корова.
Особенно близким по своей структуре к слову коровий оказывается засвидетельствованное в диалектах русского языка слово коротай «короткий кафтан». У этого слова тоже можно выделить два суффикса: -т- и -ай. Этимология слов коротай и короткий уже давно была установлена учеными. Древний корень кор- имел значение «резать», а слово корот(кий) буквально означало «обрезанный, усеченный» (ср. также корнать «резать» и древнерусское корнъ «человек с обрезанными ушами»). Таким образом выясняется, что слово коротай обозначало «короткий, то есть обрезанный или усеченный кафтан».
Но если у слов на -ай мы находим по большей части два суффикса, то почему бы не предположить, что и -в- в слове коровай является суффиксальным по своему происхождению? Нужно только выяснить, как этот суффикс относится к суффиксу -т- в слове коротай. Оказывается, что в глубокой древности суффиксы -в- и -т- очень часто чередовались друг с другом, выступая в одних и тех же или в очень близких по значению словах:
Значение общего глагольного корня кор- «резать» позволяет объяснить и древнейшую семантику слова коровай: «резень», «отрезанный (ломоть)», «кусок (хлеба)». Семантическая связь между значениями «резать» и «хлеб» вообще достаточно хорошо известна. В качестве примера можно сослаться хотя бы на русские слова кроить «резать» и краюха.
Все это дает нам основание предполагать, что исходным у слова дылда было значение «длинный, высокий», которое и сохранилось у него вплоть до наших дней.
О словообразовательных рядах. В предыдущей главе мы имели возможность убедиться в том, что фонетические изменения происходят в языке не хаотически, а закономерно. В результате этого между звуками родственных индоевропейских языков установилась строгая система соответствий.
Такой же закономерный, системный характер наблюдается и в словообразовательных процессах. «Строительный материал», с помощью которого создаются слова, только на первый взгляд кажется разнородным. На самом деле, как и при производстве машин, мы обычно сталкиваемся с целым рядом установившихся «стандартов», позволяющих наладить «серийное производство» слов.
Одни из этих «стандартов» сохранили свою продуктивность вплоть до наших дней. Например» ватник, охот-ник, пыль-ник или спут-ник, лун-ник. Другие «стандарты» уже давно были «сняты с производства»: ка-мень, пла-мень, ра-мень или зод-чий, лов-чий, певчий.
Каждое слово при его этимологическом анализе обязательно должно быть отнесено к тому или иному словообразовательному типу. В этом отношении показателен пример с этимологией слова рамень, которое было включено нами в следующий словообразовательный ряд:
Такой же типовой характер носят и чередования суффиксов. Если бы мы, например, просто сопоставили между собой слова коровай и коротай, то такое сопоставление вряд ли убедило бы кого-нибудь. Но когда нам удалось обнаружить целый ряд слов, в которых суффиксы -в- и -т- находятся в состоянии регулярных чередований, правомерность приведенного сопоставления получила достаточно надежное обоснование.
Осмысление способов словообразования первыми славянскими грамматистами Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»
Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Арискина Ольга Леонидовна
Статья посвящена анализу проблем, связанных с возникновением и развитием русской лингвистической мысли, эволюцией дериватологии, формированием терминов морфемики и словообразования в ранний период отечественной лингвистики.
Текст научной работы на тему «Осмысление способов словообразования первыми славянскими грамматистами»
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 11 (226).
Филология. Искусствоведение. Вып. 53. С. 12-16.
ОСМЫСЛЕНИЕ СПОСОБОВ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ ПЕРВЫМИ СЛАВЯНСКИМИ ГРАММАТИСТАМИ
Статья посвящена анализу проблем, связанных с возникновением и развитием русской лингвистической мысли, эволюцией дериватологии, формированием терминов морфемики и словообразования в ранний период отечественной лингвистики.
Ключевые слова: словообразование, морфологические способы словообразования, неморфологические способы словообразования, грамматика, термин.
Материалом для исследования послужили лингвистические труды доломоносовского периода (ХУ1-ХУ11 века): Грамматика 1586 года, «Адельфотис. », грамматики Л. Зизания, М. Смотрицкого, А. Пузины, Ф. Максимова.
Доказано, что «основным морфологическим способом словообразования прилагательных в древнерусском языке к началу письменного периода была суффиксация. Большая часть славянских адъективных словообразовательных формантов сложилась еще в праславян-ском языке на основе древнейших индоевропейских формантов» [5. С. 3]. Действительно. из примеров, приводимых грамматистами на страницах работ, которые касаются изложения учения о морфемике и словообразовании, большую часть составляют слова суффиксальной природы: ‘смеятелен’, ‘нбный’, ‘пилидович’, ‘слнечный’, ‘приамидович’, ‘чловеческий’,
‘мирское’, ‘платонское’, ‘конское’, ‘царское’, ‘месячник’, ‘каменец’, ‘чловечок’, ‘кораблик’, ‘служебничка’, ‘служебница’, ‘рабыня’, ‘обро-чок’, ‘мясце’, ‘дурненький’, ‘нынека’ («Адельфотис.»), ‘небесный’, ‘воздушный’, ‘земный’, ‘царский’, ‘константинович’, ‘еллин’, ‘москви-тин’, ‘златоустец’, ‘читатель’ (Л. Зизаний); ‘славный’, ‘древяный’, ‘павлов’, ‘москвитин’, ‘грекиня’, ‘солнечный’, ‘чтение’, ‘чтец’, ‘словце’, ‘женище’, ‘детище’, ‘железный’, ‘каменный’, ‘греческий’ (М. Смотрицкий, А. Пузина, Ф. Максимов).
Но, несмотря на продуктивность суффиксации, в исследуемых работах не было даже понятия суффикса, в отличие от окончания и предлога (=приставки). Суффикс средневековыми грамматистами понимался как окончание или часть окончания, а это приводило к тому, что иногда суффиксально образованные слова отводились в разряд непроизводных (первообразных) с простым (нечленимым) начертанием, например, ‘славный’ (в «Грамматике» М. Смотрицкого), ‘днесь’ (во всех грамматиках).
Л. Зизаний был первым славянским лингвистом, осмыслившим то, что слова могут производиться не только сложением и префиксацией (которую понимали часто как разновидность сложения: служебное слово (предлог) плюс знаменательное), но и с помощью деривационных средств, находящихся в послек орневой позиции. Именно он привел примеры образования производных слов от первообразных с помощью суффиксов: ‘небесный’ от ‘небо’, ‘воздушный’ от ‘воздух’, ‘земный’ от ‘земля’.
уст’. Подобные спорные вопросы, касающиеся определения производящего слова, возникают и при анализе грамматик последователей Л. Зизания.
Наибольшее количество приставочных примеров зафиксировано в текстах более поздних грамматик, что могло быть связано с открытием словообразовательных возможностей приставочного аффикса в рамках слов одной части речи. В то время как для более ранних лингвистических трудов в плане изучения морфемики и словообразования было характерно приведение в качестве примеров слов, образованных суффиксацией, которая давала несколько возможностей:
1. Трансформацию слов одной части речи в единицы других частей речи:
1) с абстрактным значением
2) со значением деятеля, лица, производящего действие
2. Изменение внутри одной части речи:
а) создание эмоционально-экспрессивной лексики (‘кораблик’, ‘девчинка’, ‘человечек’, ‘каменец’, ‘служебница’, ‘служебничка’, ‘об-рочок’, ‘мясце’, ‘дурненький’, ‘словце’, ‘женище’, ‘детище’);
б) образование названий лиц женского пола по мужскому (‘грекиня’ ‘грек’, ‘рабыня’ ‘раб’);
Префиксация, активизирующаяся с середины XVII века, не изменяла частеречного значения единицы, а представляла собою словообразовательную трансформацию, не выходящую за пределы одной морфологической категории, «игру» с одним корнем и разнообразными префиксами, диапазон значений которых коле-
блется от близких по семантике (‘прехожу’, ‘расхожу’) до противоположных друг другу (‘восхожю’, ‘нисхожю’).
Итак, появление большого числа приставочных примеров в более поздних грамматиках обусловлено активизацией префиксального способа в языке, процесса, который не мог быть не замечен лингвистами. Вышеизложенное соответствует наблюдениям В. В. Колесова: «. в древнерусских текстах с XVI века увеличивается число префиксальных глаголов, что создает причудливое смешение грамматических (например, по виду), семантических (выраженных обычно разными глаголами) и стилистических противопоставлений на одном синхронном уровне» [7. С. 261].
Несмотря на продуктивность способа, грамматисты ХУ1-ХУ11 веков приводят в своих работах приставочные примеры с ограниченным количеством префиксов: пре- (самая продуктивная и частотная морфема), по-, вос-, нис-, рас-, на-, про-, наи-, субо- (реже употребляемые морфемы), притом что список так называемых сложных и сочинительных предлогов, зафиксированный в грамматике, был гораздо шире: оу, ю, или, съ, во, со, на, над, юб, по, под, пред, при, до, за, вос, нис, пре, про, рас. Видимо, грамматисты пытались приводить примеры наиболее продуктивных и регулярных словообразовательных типов.
ку и сложнопроизводное слово очень трудно [3. С. 158], калькирование как особый способ словообразования выделяться не будет, тем более что все сложные кальки осознавались средневековыми грамматистами как результат сложения. Так, Л. Зизаний приводит в качестве сложных церковнославянизмов словообразовательные кальки ‘благословен’, ‘благочиннЪ’.
Таким образом, сложение в грамматиках XУI-XУИ веков отражено как непродуктивный способ образования слов (в узком понимании термина ‘сложение’); данный процесс был оценен лингвистами неоднозначно и недостаточно осмыслен на материале славянского языка.
К морфологическим по традиции относят и такой способ словопроизводства, как без-аффиксный, или нулевая суффиксация. Ученые до сих пор не пришли к согласию о сущности этого способа словообразования. Одни (Н. М. Шанский, В. Н. Немченко и др.) считают безаффиксный способ образования объективной реальностью языка, другие (В. М. Марков, Н. А. Копосова, Г. А. Николаев, Й. Йрачек,
A. В. Лемов и др.) постулируют существование нулевых суффиксов, считая терминологическое сочетание ‘безаффиксный способ словообразования’ бессмыслицей.
Чтобы не нарушать общепринятого представления о системной природе словообразования, мы будем использовать предложенный учеными казанской школы термин ‘нулевая суффиксация’.
На наш взгляд, славянские ученые XУI-XУII веков видели возможность образования новых слов без материально выраженного словообразовательного средства, хотя и не всегда верно иллюстрировали эту возможность.
Мы не нашли в средневековых грамматиках отражения такого способа словопроизводства, как конфиксация (см. работы ученых казанской школы, в первую очередь труды
Что касается неморфологических способов образования слов, то они в деривационной системе языка, безусловно, были, но средневековыми лингвистами, по-видимому, не осознавались.
Гипотетически можно говорить, что в «Адельфотисе. » была предпринята попыт-
Таким образом, несмотря на существование в языке славян XУI-XУИ веков и морфологических, и неморфологических способов словопроизводства, ученые доломоносовского периода осознавали лишь первые, что и было отображено в их грамматических трудах.
1. Аверина, С. А. Сложные слова в языке XII века // Древнерусский язык домонгольской поры : межвуз. сб. Л., 1991. С. 163-173.
2. Адельфотис. Грамматика доброглаголи-ваго еллино-словенскаго языка. Совершеннаго искуства осми частей слова. Львов : Брат. тип., 1591. 160 с.
3. Вялкина, Л. В. Словообразовательная структура сложных слов в древнерусском языке XI-XIV вв. // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка. М., 1974.
4. Грамматика славянскаго языка. Вильно : Тип. Мамоничей, 1586. 47 с.
5. Зверковская, Н. П. Суффиксальное словообразование русских прилагательных XI-XУII вв. М. : Наука, 1986. 112 с.
6. Зизаний, Л. Грамматика словенска со-вершеннаго искуства осми частей слова и иных нужных новоставлений. Вильно, 1596. 160 с.
7. Колесов, В. В. Древнерусский литературный язык. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1983. 294 с.
8. Колесов, В. В. О русизмах в составе древнерусских текстов // Древнерусский язык домонгольской поры : межвуз. сб. Л., 1991.
9. Кубрякова, Е. С. Что такое словообразование? М. : Наука, 1965. 78 с.
10. Максимов, Ф. Грамматика славенская въ кратце собранная въ Грекославенской школе яже въ великомъ Нове граде при доме архи-ерейскомъ. СПб. : Александронев. тип., 1723. 124 л.
11. Николаев, Г. А. Формы именного словообразования в языке XII в. // Древнерусский язык домонгольской поры : межвуз. сб. Л., 1991. С.155-163.
12. Пузина, А., епископ Луцкий. Грамматика, или Писменница языка словенскагю тщате-лемъ въ кратце издана в Кремянци. Кременец, 1638.
13. Смотрицкий, М. Грамматика. М., 1648. 389 с.